– Мне кажется, слово «шлюха» слишком пренебрежительно. – Сухо ответил Пётр.
– И как их именовать тогда по-другому? – Ухмыльнувшись, сказал Василий, и начал подниматься по ступенькам под маленькой, железной аркой вверх.
– Девушки, которым повезло меньше, чем остальным.
– И откуда у тебя успела появиться любовь к проституткам, а, Петька? Познакомиться с некоторыми успел?
– Не помню. Но почему-то, мне их искренне жаль. Можем ли мы им как-то помочь?
– Сами себе помогут, если захотят. Не забивай голову себе дурными мыслями – у каждого своя работа, нечего лезть не в свои дела. Сначала вспомни о семье, затем уже размышляй, какого живётся городским шлюхам. – Сказал Василий, уже подошедший к двери и набравший ряд цифр, после которого дверь отворилась и холодный воздух понёсся с тёмного тоннеля, подымающегося с каждой ступенькой всё выше.
– Но как ты думаешь, смог бы я полюбить ту, что продаёт свою любовь каждому желающему?
Василий не ответил на вопрос Петра, посчитав его слишком «дурным», как он часто любил говорить о вещах, что не присущи ему самому. Но Пётр, поразмыслив не больше минуты, смог ответить для себя на заданный им же вопрос.
«Но как бы ответил Бог?» – Спросил у себя в голове Пётр, желая и от Всевышнего получить ответа. Но его не последовало. Как и всегда.
– Можем проходить. – Сказал Василий и обернулся к своему племяннику. Тот же всё рассматривал непристойные рисунки и надписи, будто видел их в первый раз. – Петя, не стой на месте, я уже замёрз, сосулькой сейчас стану, давай, забегай!
Войдя на лестничную площадку и подымаясь к первому этажу, они остановились на промежуточной площадке. Пётр заметил, что с Василием не всё в порядке – с его носа начала течь резко кровь, а некоторые капли начинали засыхать на его небрежном, коричневом пальто.
– У тебя проблемы с носом? – Спросил Пётр, после чего старик провёл пальцем меж ноздрей и увидел красную жидкость, что покрыла всю кожу багряным полотном.
– Чёртово давление. Ничего страшного, подымайся на четвёртый этаж, я пойду за тобой, – и проведя рукавом по носу, он начал медленно следовать за Петром.
Пройдя первый этаж, Васе стало ещё хуже – у него начала резко болеть голова, будто по нему ударяли тяжёлым молотом, и он попросил остановиться Петра на минуту. Упёршись рукой об стену, он опустил голову и не шевелился, закрыв глаза и согнув ноги в коленях, чтобы упереться о ящик для почты, заполненный до отказу и окружённый несколькими выпавшими письмами.