Так возникла идея сделать второе издание и выложить Женско-Мужской словарь на Ridero, чтобы здесь он лежал в своем самом лучшем виде. Вечно.
Это книга, которую я писала семь лет в Одессе, читается за один день. Сейчас, когда я закончила роман-хостел «Хостел», некоторые ее тексты кажутся мне учебными. И все же я не стала ничего убирать из Женско-Мужского словаря, а наоборот добавила. Теперь тут можно прочесть рассказ «Марина в примерочной», эпопею про шерстяное пальто английской шерсти «Пальто», индийскую историю «Одеяло из Харидвара» и, конечно, мне захотелось впихнуть в Женско-Мужской словарь победителя и чемпиона «Через щелочку гляжу на Варанаси», историю длиной в 192 слова, которая выиграла в конкурсе короткого рассказа «192 слова» Всемирного клуба одесситов. Я не могу сказать, что эта история лучше или хуже остальных. Просто с этим конкурсом и его жюри – трехглавым драконом Голубовский, Кохрихт, Губарь – связаны самые приятные одесские воспоминания.
По поводу выхода Женско-Мужского словаря мы устроили отличную вечеринку в Доме12 и моя Мама наконец признала во мне писателя. И Мама порадовалась. Поэтому хочу сказать тем людям, которые думают, издавать или не издавать книгу, – обязательно издавайте! Потому что появление книги – всегда большой праздник для тех, кто имеет к ней отношение и для всех людей, которые улыбаются автору издалека.
Янина Желток, декабрь 2020
Второе предисловие
Галины Маркеловой
ГЕЙ МИТ МИР
Вот и я о переводе словечко замолвлю. Вернее, о невозможности, о непередаваемости истинного смысла, того, что НАД оформленного в идиомы, грамматические построения, слова, морфемы и прочего строения языка.
Я о том, что в горле.
Воздуха, который прохождением, трением, скольжением создаёт Допонятийное ощущение. Оно охватывает всю твою сущность и создаёт то первое, то единственно вернейшее знание.
Ясно помню свой детский ужас от вопроса поэта – «Вер райтет зо шпэт дурхь нахт унд винд»? С каким трудом нужно было продираться сквозь лес «Р» и ветер «Х», чтобы вовремя остановиться на стоккатном «Д», но это ещё ничего – впереди маячило то самоё – «гей мит мир» так и не выученной, к ужасу моих бабок, баллады. А мои первые потуги перевода так и не справились с этим внутренним ужасом – «гей мит мир». Ну, конечно, можно было как юный Михаил Юрьевич создать красивую гениальную картинку, но вот «танненбаум». Как тянется эта соловецкая ель там, далеко, на севере, где темно и низкое небо, как ехидно, иголками, врастает в ладони атлантов! Совсем не мечтательная сосна. Это был первый урок об особенностях «инакового» мышления.