– А я решила тебя порадовать! Вот, сырники пеку…
Бабушка улыбнулась и, подойдя к девочке, крепко обняла её и поцеловала в макушку.
– Какая у меня самостоятельная девочка растет! – воскликнула она.
Затем она отпустила внучку, подошла к двери во внутреннюю комнату и, повернув, ручку, открыла дверь.
Дым стоял коромыслом. Блин немного начал гореть.
– Ай-я-яй! – воскликнула бабушка и, быстренько перевернув кушанье на сковородке и отставив последнюю в сторону, на специальную подставку, кинулась открывать внутреннюю и наружную двери (окна были наглухо забиты гвоздями и потому не поддавались открытию).
– Бабулечка, да не переживай так! (Бабушка выглядела очень взволнованной). Сейчас вот сырников поедим. А блины можно с вареньем… И вообще, дядя Саша говорит, что горелый блин-с углем, он полезный.
Бабушка весело засмеялась. У неё всегда так звонко это выходило, как у самой молодой девушки. И пела она прекрасно, за что я её и люблю и буду любить. И рассмешить могла, когда было грустно. Мне и сейчас часто кажется, что она рядом со мной.
– Давай, иди мой руки и ставь чайник, а я пойду пока нарву смородиновый лист.
Было весело смотреть, как клокочет вода в чайнике, как темнеет смородиновый лист вперемешку с малиновым и вишнёвым, как благоухает пряная мелисса и горьковатый шиповник. Мы сидели за большим круглым столом, обтянутым клеёнкой, вместе с бабушкой, и пили чай. Я болтала ногами, ела сырники и блины, обмакивая их в крыжовенное варенье, запивала обжигающе горячим чаем и думала, как же всё-таки здорово жить на даче, когда жизнь так прекрасна, у тебя такая замечательная бабушка, а ещё скоро приедет тётя Наташа и привезёт мои любимые Хрумстики. И родители, конечно же, тоже приедут, и тогда будет совсем весело всем нам. Как же всё-таки это прекрасно, когда за окном – лето!
«Неважно, выиграл ты или проиграл. Главное, что ты попробовал»
Мама
Как-то раз бабушка отправила меня в деревню Горбацевичи за батоном хлеба. Поскольку одну меня отправлять было нельзя, бабушка сказала, чтобы я договорилась поехать вместе с соседкой тётей Машей, которая жила в двух домах от нас. Я достала свой велик Кузю (хотя звали его по-настоящему Jubilat) из сарая (впоследствии там была обустроена баня, которая сейчас снова отдана под хозяйственные нужды), забралась на него и, помахав на прощание бабушке рукой, поехала в сторону калитки, а затем- в сторону дома тёти Маши.