Губернатор смотрел на Сафронова почти с укором. Наконец, прихлебнув из чашечки, разразился:
– И зачем вы приехали? Я же уже все рассказал. Думаете, скажу что-то новое? Ничего я нового не скажу. Да, дымим. Кто – я не знаю. Думаете, ТЭЦ? Может быть. Но я говорю, что виноваты печки у частников. Процентов на восемьдесят. И вообще, если б вы знали… У меня голова болит. Вы что думаете, я отменю уголь? Или кто-то отменит? А чем же тогда угольщиков занять? Куда их девать? Ведь это целые регионы: мы, Кемерово… Давно ли они на рельсах сидели, помните? У нас все так, вы ж знаете… Лады зачем производят? А чем занять целую область да еще поблизости от столицы? Ведь без работы и без денег они же маршем пойдут. Зря вы приехали… Ничего я нового не скажу. Я люблю свою землю, я здесь родился. И семья моя вся отсюда, отец… Выборы помните? Хлопоша хороший. Как меня это выводило… Медяник песенку пел. Не помогло. Москва все равно своего поставила. А ведь я наш, я здесь лучше всех все знаю. И еще двадцать лет ждал, чтоб губернатором сделали. Хотя мне и не надо этого. Смешно это все: должность, ответственность. Маета одна. В домик мне бы свой деревенский уехать, на охоту сходить… А с небом этим ничего не решится. Небо всегда было, и всегда оно было темное. Часто черное. Сейчас просто датчики есть у всех, можно следить, кто и чего нарушает. Но результата не будет, одно расстройство. Паровозик наш просто так колею не меняет, по хотению каких-то там… жителей. Как там встреча, кстати, с чиновницей министерской? Ничего она, симпатичная?
– Симпатичная, – ответил Сафронов, – только наглая больно, все они сюда из своего поднебесья наглые приезжают.
– Ничего, – примирительно сказал губернатор, – побудет немного и уедет. Ревизорша.
– Интересные сейчас пошли ревизоры, а, Александр Витальевич? Ничего не проверяет, никого не накажет да и не боится ее никто. Ведь вы не боитесь?
Губернатор странно посмотрел на Сафронова. Сафронов кивнул:
– Смешно, да? Вам ее боятся. Вы ж не Добчинский с Бобчинским.
Губернатор отодвинул от себя чашку:
– Ну что, закругляемся?
– Хороший мужик Александр Витальевич, – думал Сафронов, —да и вообще все хорошие. Законченных негодяев нету, подонков нет. Или крайне мало. Почему же тогда все плохо так, а?
С высокого крыльца Законодательного собрания Сафронов скользнул на улицу Мира, бывшая Воскресенская. Водители правительственных машин неспешно курили, переговаривались. Двигатели работали. Вдоль улицы прохладный дул ветерок. Ленин, стоя спиной к Законодательному собранию, качнулся – показалось Сафронову.