– Я знаю, зачем ты приехал, – едва войдя в кабинет, взял быка за рога Хозяин. – Экология. Опять это проклятое небо. И опять все на меня свалят. На мой цементный завод. Хотя завод не при чем, и ты сам это знаешь. Просто я всем мешаю. Спать они не могут оттого, что я жив, оттого, что народ меня любит. Елки мои знаешь? Какие подарки я людям дарил? По тысяче рублей подарок. А знаешь, сколько подарок от администрации стоил? Пятьдесят, пятьдесят рублей. А сироты мои, детский дом на моем содержании? А инвалиды, а программы помощи всякие? Думаешь, народ не помнит, не знает? Наш народ все помнит, и меня помнит и ценит, поскольку я сам из него, и не забыл свои корни, не зазнался, не потерялся в деньгах да во власти. А народ наш, много он от кого добра видел? Копейку если добавят, так рубль отнимут. А меня помнят они, любят. Потому что за них я. Честно за них, без говна за пазухой. И в какую каталажку меня не засунь, любовь эту народную ты не вытравишь. Вот из-за этой любви они и бесятся, и тебя прислали под меня рыть.
Пупо замолк. Сафронов тоже помалкивал. Пупо пододвинул гостю бутылку виски, сам Хозяин не пил никогда. Сафронов оглядел бутылку, но желания попробовать не возникло.
– На самом деле, я не знаю, что я здесь делаю, – тихо, почти доверительно начал Сафронов. Он не думал объяснять или оправдываться. Он просто рассказывал. – С ситуацией в общих чертах все понятно. И цементный завод действительно не при деле. Тут скорее алюминиевый…
– Вот именно! – поспешил перебить Сафронова Пупо, бывший владелец алюминиевого завода. – Алюминиевый – главный вред. Ты знаешь, какие у меня планы были по созданию очистительных установок, когда этот завод мне принадлежал? А теперь, когда Москва его забрала, кусайте локти.
– Как он ловко и естественно перешел на «ты», – только сейчас обратил внимание Сафронов, но сам на «ты» к Хозяину не решился.
– Да, алюминиевый, – продолжил журналист, – и там что-то выяснять бесполезно, владельцы его на самых верхах. – Опять «верхи», – про себя недовольно скривился Сафронов, – я ведь сам делю людей на верхних и нижних, на небожителей и…
– Еще и китайцы гадят, – неожиданно вспомнил Пупо, —и заводы норовят здесь воткнуть, и в овощах у них химия…
Сафронов поднялся.
– Я пойду, пожалуй, – будто нехотя сказал он.