Я не знаю, почему я остался жив! Возможно, потому, что мой злой рок именно в это время был в хлам пьяным и не мог направить мою смерть по правильному пути. А, может, потому, что мой ангел-хранитель оказался суперменом и, потихоньку удавив мою кончину за каким-нибудь камнем, не позволил мне упасть и расшибиться насмерть. Пару раз я срывался и только чудом успевал за что-то зацепиться, конкретно ободрав при этом кожу на руках и на ногах. Но напоследок всё же сверзился с пятиметровой высоты и, пропахав лицом и грудью по камням, достиг подножия скалы. Когда я, сумев не привлечь внимания дежурных офицеров, пробрался к медикам и уговорил дневального позвать синеглазую медичку, я спалился. Вернее, меня сдала сама виновница моих сердечных мук.
Увидев меня, она в ужасе уставилась на мою физиономию, а потом по экстренной связи вызвала дежурного офицера, который срочно уволок меня в медицинский пункт. Когда она же под наблюдением моего командира роты закончила облеплять меня биопластырем, я преподнёс ей помятый и выглядевший уже совершенно непрезентабельно букетик розовых лавиков.
Эти местные цветы обладали довольно необычной формой: центральный лепесток бутона имел четко выраженную конфигурацию стилизованного сердечка. Отсюда и название – от английского «love».
Недоумённо уставившись на букетик в моей руке, медичка, спокойно вытирая салфетками руки, равнодушно произнесла: «Стоило ли огород городить? Интересно, на что вы надеялись?» А потом, даже не посмотрев на меня, вышла из процедурной. У меня было чувство, что меня ещё разок повозили мордой по камням. Под сочувственным взглядом ротного я осторожно положил цветы на металлический столик, на котором лежали остатки пластыря, и пошёл в казарму.
Синеглазую медичку звали Светлана.
А когда мы вернулись на Землю, состоялся торжественный выпуск и всем были выданы дипломы об окончании военного училища, к которым прилагались золотые знаки. Всем!.. Кроме меня.
Я понимал, за какой проступок меня отчислили, но не мог сообразить, почему мне не вручают приказ об отчислении и я продолжаю состоять на довольствии. Когда последний из выпускников убыл к месту службы, меня вызвал к себе начальник училища и, вручив диплом об окончании, взял с меня клятву, что я никому и никогда не буду рассказывать о том, как умудрился добыть цветы. Пускай уж лучше курсанты думают, что меня отчислили. Чтобы ни у кого не возникло соблазнов повторить мой подвиг. Может, следующие поостерегутся.