– Пожалуй, вздремну ещё пол часика, – раздумчиво прошептала сонная девушка. Но тут же вспомнила про утреннее совещание медперсонала, ежедневно проводимое главврачом, строгим, принципиальным мужиком самого что ни на есть пенсионного возраста.
Анатолий Михайлович чем-то походил на её деда Сергея, которого Светка запомнила сухоньким, лысоголовым старичком, одетым по своей личной моде. Его голова, похоже, не имела ни малейшего представления ни о какой защите. Даже зимой она не боялась ни колючего снега, ни лютого холода, ни промозглого ветра. Старые, видавшие виды сапоги, давно забывшие, как выглядят чистые носки, сидели на дедовых ногах, как влитые. А длинный клетчатый пиджак с огромными карманами, вмещающими тысячу забавных вещиц, давно стал его визитной карточкой.
Дед Сергей, прозванный местными остряками ещё в младые годы Серёгой-Тарзаном за беззаветную любовь к иностранному фильму, скоропостижно скончался от обширного инфаркта в далёком татарском городке. Не выдержало больное сердце старика предательства любимого завода, без сожаления отправившего бессменного руководителя заводской партячейки на заслуженный отдых. Правда, на прощание за особые заслуги перед родиной и отечественной металлургией ему была подарена огромная квартира, где без особого труда смог бы разместиться чуть ли не целый солдатский взвод. Мать не захотела хоронить нелюбимого ею свёкра, но наследственную канитель с лакомой жилплощадью всё же затеяла. Успешно выиграв несколько судебных процессов, изрядно поредевшая семья Громушкиных немедленно переехала в новые комнаты, обставленные старым хламьём. В этих почти генеральских апартаментах и понесла малолетняя Светка от непутёвого Тимофея Гордеева.
Человеческая память часто недолговечна и выборочна, а уж мужская – тем более. Спустя всего год после смерти их первенца Тимоша попросту забыл о произошедшем. И теперь почти каждое утро несостоявшийся отец названивал в их дом, беспардонно нарушая сон и покой Светланы, спавшей в обнимку с писклявым другом. Вот и сейчас освобождённый из мягкого подушечного плена телефонный огрызок сдавленно пискнул звучным голосом Тимофея, больно всколыхнув затухающую женскую память.
– Матери нет дома, – почему-то прошептала Светлана, точно кто-то умер.
Да так и было. Ведь это она умерла в то утро, когда визгливый голос палатной медсестры с деланной скорбью произнёс: