– Вставай живее! – сказал он. – Если Бомба увидит, что ты еще лежишь, совсем озвереет.
Флавий с трудом поднялся. Все тело его болело. Спина уже не горела огнем как вечером, а болезненно ныла.
Он по-армейски быстро и четко без единой складочки убрал постель и побежал умываться. Ребята в умывальнике встретили его так, будто начисто забыли о вчерашнем эпизоде и знакомы с ним сто лет.
Клавдий пропустил его к крану и спросил:
– Моя маска хорошая?
– Что? – не понял Флавий. – Ах, мазь, да, шикарная мазь! Спасибо!
– Сегодня мазаем, завтра мазаем и совсем уйдет, – улыбнулся японец.
На дверях зазвенел звонок. Все побежали на плац.
Там уже расхаживал Бомба.
– Живее! Живее! Сто чертей вам в бок! Все собрались? Двадцать кругов на время, последний остается без завтрака! Пошел!
Цезарь побежал первым.
Флавий пристроился четвертым или пятым и несколько кругов вокруг ограды держался в общем строю, но потом стал отставать. Несмотря на ранее утро, солнце припекало нещадно. Пот градом катил с него, вызывая мучительную боль в исполосованной спине. Он начал быстро уставать и на шестнадцатом круге уже плелся позади всех. Сказывался возраст и отсутствие тренировок. Да он никогда и не бегал особенно быстро. Зато в беге на дальность он был неутомим и на марш-бросках никогда не скисал.
Когда Бомба, стоя на финише, показал табличку с номером 19, Флавий понял, что ему улыбается малоприятная перспектива остаться без завтрака, но не смог бы прибавить и шагу, даже если бы от этого зависело спасение его души. Оставалась единственная надежда, что кто-нибудь выдохнется раньше него.
Впереди него с трудом бежал Публий. Обернувшись, он крикнул:
– Синьор Флавий! Бегите вперед! Я приду последним!
– Не надо жертв, юноша! – сердито сказал Флавий. – Бегите живее и не оглядывайтесь!
Молодой человек прибавил ходу. Флавий старался держаться за его спиной и вдруг увидел, как из группы бежавших отделился один человек и упал на обочину, держась за живот. Каждый из пробегавших награждал его пинком. Пробегая мимо, он узнал Цицерона.
– Это все из-за тебя… гад… – прошептал тот.
– Слушай, друг, – сказал ему Флавий. – Я обломал рога многим похожим на тебя. Не старайся пополнить мою коллекцию. Если я узнаю, что ты плохо говорил обо мне или грозился, видит Бог, что «Кресты» покажутся тебе раем, по сравнению с той жизнью, которую я тебе устрою здесь, и, пнув его ногой, он побежал дальше.