Когда мне исполнилось одиннадцать лет, папа отдал меня на курсы кройки и шитья. Я и сейчас помню, как тогда умоляюще рыдала, уговаривая его не делать этого, что подобная ерунда мне никогда в жизни не пригодится. И отчасти оказалась права. Я мало что самостоятельно шила, просто нужды в этом не возникало. Со своим размером XS одежду для себя я без труда покупала в магазине. И эту швейную машинку мне тоже подарил папа на окончание учебы. Я прекрасно помню его счастливые глаза в тот момент, когда он вручал мне подарок. Он искренне надеялся, что я захочу стать швеей, как мама. Но я не мама, для себя я выбрала иной путь, возможно более легкий.
Звон ключей заставил меня вернуться в настоящее и я, подняв голову, увидела счастливого Джо, который с букетом цветов заходил в квартиру.
– Через десять дней открываемся, – Джо подошел ко мне и вручил букет. – А это тебе.
Я взяла из рук Джо букет белых лилий и вдохнула их аромат, который постепенно проник в наше жилище, заполняя собой все пространство. Эти цветы везде чувствуют себя равноправными хозяевами, не стесняясь своего запаха. Они дерзкие, пленительные, властные, полная противоположность меня. Лилии являлись любимыми цветами моей мамы, и поэтому она назвала меня также. Но кроме названия у нас ничего общего нет. Мне скорее подходят маргаритки. Тихие, невзрачные, скромные.
– Спасибо, они волшебные.
– Как и ты. – Джо улыбнулся и на его лице в тот же час отразились милые ямочки.
Перед сном уже лежа в кровати, мы опять делились своими страхами по поводу открытия кафе. Чем ближе оно приближалось, тем наше волнение усиливалось все больше. Хотелось, чтобы все прошло идеально, без малейших недочетов, сглажено, но скорее всего так не бывает. Какую-нибудь мелочь, но мы обязательно упустим, невозможно предугадать все наперед. Даже пчела, собирая нектар с цветов, пропускает некоторые из них, тем не менее, мед от этого хуже не становится.
***
В ночь накануне открытия мы оба не спали вовсе, усиленное волнение не позволяло даже лежать в кровати, отчего мы на пару беспрерывно расхаживались по квартире. Ночью Париж погружался в блаженную дремоту, о чем свидетельствовала приторная темнота окон. Некоторое время я пыталась разглядеть, что скрывается за стеклом нашего, недавно замененного, окна, но видела лишь свое отражение. Свои взлохмаченные волосы, сухие губы и страх в глазах. Джо старался меня утешить, приободрить, говорил, что перед важными делами наш организм всегда не может найти себе покоя, будто лев в клетке, мечется из угла в угол.