– Надо бы пообщаться с этим новеньким, он вроде нормальный парень, – сказал Тёма Доценту низким голосом.
– Да ты шутишь, чувак! Где ты видел нормального парня из Восточного Округа? Они там все быдло убогое поголовно, – развязно заявил ему в ответ Доцент, – да и вид у него, как будто он тут круче всех. Стоит там в одиночку и даже не смотрит по сторонам.
– Не, ну ты тормоз, бруд. Конечно, он один стоит, он же не знает никого тут! И я, короче, слышал, что у него родители погибли недавно. Видишь, он в трауре.
Новенький стоял за учителями и разглядывал крыльцо школы, где завуч младших классов приветствовала малявок, сюсюкая в громкоговоритель. Глаза сами сразу находили новенького в толпе людей. Одет во всё траурно-чёрное, бледный, кучерявый, с кучей колец в пухлых губах, он стоял, не шевелясь, и только иногда поправлял рюкзак, съезжающий с одного плеча.
Вообще за всю историю школы, по крайней мере, пока Марк в ней учился, такое происходит впервые. Чтобы кто-то переезжал из округа в округ, должно было произойти действительно что-то ужасное. Марк решил, что они с новеньким обязательно подружатся и что на первой же перемене нужно будет к нему подойти и познакомиться. Пока кто-нибудь другой его не завербовал. А до этого нужно придумать приветственную речь.
– Нась, как тебе интуиция подсказывает, нормальный парень? – шепнула Гера Насе, сделав кивок в сторону новенького. Видно было, что глаза у сестры загорелись.
– Слушай, Гер, он какой-то закрытый… Не могу пока сказать, – ответила ей Нася, нахмурив лоб.
Мимо их компании прошёл зарёванный первоклашка, потерявший свой квадрат. «С таким ростом он ещё долго блуждать будет», – усмехнулся про себя Марк.
Тут прозвенел первый звонок на учёбу, и учителя принялись загонять всех в школу.
***
Марк зашёл в класс и сел за свою парту – последнюю в крайнем левом ряду. На соседний стул он поставил портфель. Пусть все думают, что он сидит один, просто потому что место рядом занято рюкзаком. Лучше уж думать, что ты сидишь один, потому что сам никого к себе не подпускаешь.
Все парты в классе были разномастными. Какие-то столики притащили из других школ, какие-то сколотили из подручных материалов, а некоторые были столами-франкенштейнами, собранными из нескольких порушенных и поломанных парт. Столешницы все были исписаны разноцветными ручками, и шаткие конструкции скрипели и трещали от малейшего прикосновения.