Чем больше Пыха знакомился с судьбами Константиновичей, тем больше удивлялся, почему такой огромный интересный слой истории России неизвестен широкой публике. Почему на российских телеканалах чаще говорят о Египте, Риме, Греции или скандалах Собчак? Убеждают голосовать за поправки в Конституции, которые не дадут искажать историю страны, не объясняя кто против, кто оплачивает вранье и что изменится, если такую поправку примут. И уж совсем Королеву было непонятно, что происходит в США. Неужели в их Конституции разрешено сносить памятники основателям государства? Хотя, если вспомнить, то и на его недолгом веку убрали памятник Дзержинскому с Лубянки. Всегда проще обвинять одного, подразумевая, что все стоящие рядом были против.
Час за часом Витек вглядывался в монитор, отметая современную шелуху и пытаясь найти следы великого князя Николая Константиновича, но фотографий человека с чертами лица, похожего на офицера, названного им капитаном, не было. Даже современной фотографии то ли бала, то ли маскарада в честь 400-летия Дома Романовых, где мужчина, названный Пыхой капитаном, был облачен в римскую тунику, так и не нашлось. Она была только на карте памяти, оставленной Шматом под столешницей в кафе на заправке. Что-то тут было не так, но увидеть логику Королеву было не под силу. Возникло желание хлебнуть крепкий кофе и отдохнуть.
Ночная прохлада обняла, едва он вышел на балкон. Было тихо. В северной части темного неба мелькали всполохи дальней грозы. Пахло надвигающимся дождем. Королеву подумалось, что случайно отыскать сейчас в сети два похожих лица нереально. Даже близнецы для него ощущались по-разному. Как же Шмату удалось снять капитана в какой-то компании? Надо понять, кто его в тот момент окружал.
Идея понравилась, и Пыха стал вглядываться в лица короткого видео фрагмента, зафиксировавшего капитана в каком-то ресторане или большом зале. Снимавший оратора с бокалом в руке, медленно «наезжал» на него, чтобы лицо получилось крупно и во всей красе. Две-три секунды на втором плане, в отгороженном диванчиками уголке, за накрытым столом сидели трое мужчин. Капитан находился посредине, случая собеседника слева. Оратор, судя по неуверенным жестам, уже был навеселе, но капитана это не смущало. Спокойный, едва насмешливый взгляд, точь-в-точь, как на фото Левицкого, сделанного в далеком 1867 году. Ошибки быть не могло. Пыха был убежден, что эти два человека близки по крови.