Убитые типажи мелькают в паутине подсознания и всплывают перед внутренним взором. Ярослав Бернских – дебютная жертва, лишившая меня ядовитой невинности. Я выдавила главную смертельную дозу, отравившись сама.
Мы познакомились пять лет назад на светском рауте в пригороде Петербурга. Тогда было модно выезжать на природу и путешествовать как Магеллан или Прожевальский с борзой кобылой. Господин Бернских хотел, чтобы его лошадью стала именно я. Ухаживал он долго и красиво, с морем цветом и дорогих презентов, от которых остались одни холодные воспоминания с привкусом затхлой копоти. Бернских владел акциями концерна нефтетрейдеров и дружил с моим папинькой. До сих пор я подозреваю отца в насильственном ангажировании его интересов в моем трепетном сердце. Я ушла от жениха молниеносно, буквально удрав из-под венца, по неволи сравнивая себя со сбежавшей невестой. Бернских рвал на себе волосы и подставил папочку, оставив его с носом на ближайшем собрании акционеров. Смешивать личное с общественным не рекомендовали даже античные философы и гуманисты эпохи просвещения, но папочка плохо штудировал университетские книжки.
– Как ты посмела?! – твердил он на семейном совете, ставшим последним. – Ты подвела меня и разрушила все, что я создавал!
Не выдержав критики, я сбежала из дома. Меня уговаривали вернуться, обещали простить, но я выросла принципиальной девочкой и на уступки не шла. Ни тогда, ни сейчас.
– А что такого? – я манерно закатывала глаза, как учили в школе сценической речи.
– Он подходил тебе! Вы были бы счастливы!
– Я не люблю его! – возражала я настолько убедительно, что даже мамочка послушно кивала. – Я не люблю его. Зачем обрекать себя на пытку? Очнись! Замуж выходят один единственный раз! Я не хочу такой судьбы своим будущим детям, когда они будут видеть папу по воскресеньям, а маму по средам и пятницам. Слышишь? Я сама принимаю решения. Вы мне не указ!
В тот вечер я наговорила много глупостей, шокировала мать и сама напугалась до смерти. Мама перешла на мою сторону и насела на папу, чего я и добивалась. Переманить мать – главная победа, а остальное – дело техники. Две сильные женщины сломят любого генерала семейства.
Конечно, я говорила не всерьез. Какие дети, какое счастье, какая судьба? Тогда я ощутила особое удовольствие издевательства. Полгода спустя выяснилось, что бизнес Бернских дышал на ладан и висел на волоске от краха. Папаша готов был ему помочь и спасти свои деньги, но фокус не прошел. В сводках финансовых новостей я услышала о банкротстве его компании, а жениха обвинили в махинациях и уклонении от налогов – типичная схема уничтожения бизнеса и человека. Выдвинуты серьезные обвинения, домашний арест и конфискация имущества. По цепной реакции бредут судебные разбирательства, схватка борзых адвокатов и цепных псов государственных обвинителей. Басманный суд пыхтит как изношенный паровоз, выпуская пар сквозь щели в оконных стеклах. Дело шьют. Жаркая пора для сберегательных счетов. Защита постаралась на славу. По–моему, его так и не посадили благодаря молчаливому одобрению свыше, не считая лучшей столичной адвокатуры. Дело замяли, но репутация уничтожена. Бернских убрался за бугор и осваивает месторождения где-то между Никарагуа и Венесуэлой под крылом и опекой Чавеса.