Вот он реально был застенчив и напуган, воспринимал встречу как настоящее романтическое свидание, потому краснел и потел, тайком разглядывая нежные пушинки на щеках, прозрачные раковины ушек, капельки влаги на губах, изысканный изгиб шеи, разлапистые реснички, косы, которые были полной экзотикой для текущего времени..
Ниже плеч Лёша смотреть не решался. Мерцательная аритмия сердечных ритмов и без того могла привести к полной остановке дыхания, обжигающе горячего и прерывистого, как у человека, которому суждено с минуты на минуту предстать перед создателем.
На Катеньке был открытый лимонного цвета сарафан на тонюсеньких бретельках, вздымающийся спереди на вибрирующих от каждого движения холмиках c рельефными виноградинами сосков (о, боже), которые юноша приказывал себе не замечать.
Однако это было задачей поистине непосильной: магнетизм и гипнотизм девичьих особенностей не давал шанса остаться незамеченными. Они манили.
Сознание влюблённого разделилось на три самостоятельных ответвления, одно из которых задавало глупые вопросы, второе думало о возвышенном и прекрасном, а третье… третье не могло отделаться от желания заглянуть за пределы запретного, смаковало и оценивало интимные подробности.
Лёшка не хотел, не имел права засматриваться на свою музу, на девочку, которую боготворил, с точки зрения, щекочущей нервы, но всё равно возбуждался, замечая, как просвечивает насквозь её ушко, как шустрый язычок облизывает губы, как женственны и соблазнительны плавные жесты, как чувственно колышутся упругие полушария.
Не было ни одного намёка, ни единого признака того, что интимная энергетика лирических признаний достигла цели. Катенька вела себя обыденно, непринуждённо как ребёнок.
Это было обидно, досадно и в тоже время вдохновляло. Непонятно, чего было больше.
Лёша не нашёл ничего лучше как попросить ответить письменно на список вопросов и если можно принести их в редакцию. Перевести общение в иное русло он не смог, отчего сильно страдал и огорчался.
За спиной у парня было двадцать три года, три безуспешных попытки наладить отношения с девочками и ни одной серьёзной влюблённости. Он не знал, как поступать правильно, как обозначить свой интимный интерес, как сделать первый шаг, чтобы не испугать и не обидеть.
Рифмы и ритмы всплывали в уме, складывались в строки, но они не воспевали любовь, не призывали к действиям, не утешали: они стонали, жаловались, печалились, взывали, плакали.