Пёс тут же оторвался от голубей и ловко лизнул хозяина в губы. Человек рассмеялся, вытирая лицо, и пёс, обрадованный его смехом, заелозил, выгибая шею и норовя перевернуться на спину.
– Ну, лизун, – хозяин почесал ему грудку, погладил по животу. – Ах ты, писюх грызушный. Ну, хватит. Работать будем.
Пёс тут же вывернулся и спрыгнул на землю, встал перед хозяином, глядя ему в лицо: «Вот он я, весь твой душой и телом!»
Человек вывернул варежку наизнанку и поднёс к собачьей морде.
– Нюхай.
Пёс добросовестно набрал полный нос запаха и энергично дёрнул хвостиком. Дескать, понял и запомнил.
– А теперь ищи. Ищи!
Запах слаб и неприятен. Сам бы он ни за что не пошёл по такому следу, но раз хозяин просит…
Пёс старательно прострачивает зигзагом узкий бульвар от ограды до ограды, порыкивая на мешающие сейчас собачьи визитки. Наконец, остановился и обернулся к хозяину. Нашёл!
– Нашёл? Ай, молодец, ай умница! – хозяин спокойно, как на площадке, подошёл и пристегнул поводок. – След, маленький, след.
Легко сказать: «След!». А тут и натоптано, и напетляно, и вода текучая, и поводок короток для следовой работы…
Они покружили по бульвару под недоумённые взгляды и негодующие возгласы прохожих и очутились у выхода. Здесь след сдвоенный: на бульвар и с бульвара. С бульвара посвежее. Взяли!
Низко пригнув голову, так что уши мели асфальт, возбуждённо и быстро крутя коротким обрубком, пёс тащил за собой человека.
В нескольких местах след перекрывали шины или чужие резиновые подошвы, но разрывы короткие. Это мы умеем.
Они так сосредоточенно шли вдвоём по следу, что весенние улицы, полные людей, ворон, машин и голубей, вымерли и опустели для них.
На полном ходу они проскочили между двумя молодыми мужчинами в светло-строгих костюмах с пламенеющими на белых рубашках бордовыми галстуками. Показав глазами собеседнику на следопытов, один сказал:
– Плотно работает. С интересом.
– Дилетант, конечно, но собачка перспективная, – ответил второй…
Человек и собака, соединённые поводком в одно целое, бежали всё быстрее. Человек задыхался, по лицу катился пот, а он не мог решиться отереть его зажатыми в кулаке варежками: вдруг понадобится напомнить запах.
Улица…
Переулок…
Двор…
Наконец, полутёмный и прохладный подъезд, гулкая лестница коробкой и обитая кожей дверь. Пёс сел перед ней и легонько царапнул кожу лапой. Здесь след кончался.