– И нечего на меня глазеть, я тебе не какая- то там… Ишь, расселся, тут! Ещё и недоволен!
Террористка повернулась вполоборота и встала в гордую позу Наполеона, надеясь вызвать волну участия и сочувствия у остальных пассажиров.
Все молчали. Никто не возмущался, не думал качать права: дорожные обстоятельства, вполне обыденные для этой местности.
Все пассажиры практически в равных условиях: подобная участь могла ожидать каждого.
– Мне кажется нападать, если по справедливости, положено именно мне. Ведь вы, милая девушка, практически искалечили меня. Ещё неизвестно, чем ваш апперкот в итоге обернётся для меня как для мужчины. А если у меня теперь детей никогда не будет? Или будут, но какие-нибудь неправильные. Я ведь не требую сатисфакции, понимаю, что ваша вина лишь в том, что стояли рядом и слишком близко…
– Чего ты там вякаешь, чего с меня требовать собрался? Не, вы слышали, а! Я больше тебя пострадала. Вероятно, навсегда теперь заикой стану. Может меня теперь никто замуж не возьмёт.
– И во всём этом виноват я? Ну вы, милая, даёте… стране угля… ещё скажите, что теперь на вас жениться обязан. Или удочерить. А может мне содержать вас пожизненно? А кто за моё увечье ответит? Давайте лучше так: вы успокоитесь и присядете мне на колени, чтобы окончательно не испортить и без того искалеченную вами мою молодую судьбу. И помолчим, пока не наговорили друг другу всякого разного. Если настаиваете, могу извиниться, хоть и не считаю себя виноватым.
– Хм, – сказала она и со всего маху плюхнулась Антону на колени, прищемив то самое больное место.
Он сжался в тугую пружину, но отчего-то выдержал и эту пытку, обхватив девушку обеими руками.
Её длинные распущенные волосы нагло лезли ему в глаза, в рот и нос, щекоча и раздражая.
Антон терпел.
Вот ведь навязалась на его голову. Сколько людей вокруг, так нет – его выбрала, террористка-налётчица.
Острые ягодицы попутчицы на каждой кочке больно врезались в мышцы Антохиных бёдер. Несмотря на маленький рост и щуплый вид девушка оказалась довольно тяжёлой и плотной.
Юноша из последних сил тренировал выдержку, затрудняясь принять решение: что делать?
Немного погодя девица пригрелась, расслабилась. Антон тоже успокоился, перестал концентрировать внимание на произошедшем событии.
Нет, не так, просто переключился на иное восприятие того же самого объекта: уловил нежный аромат тёмных шелковистых волос и белоснежной кожи на шее, почувствовал напряжение мышц её упругой молодости, горячее тепло, обжигающее неизвестной энергией, стремительно перетекающей внутрь его истосковавшегося по тактильным ощущениям тела.