Антону двадцать лет, а он до сих пор, как в деревне говорят – юнец недёржаный, мальчишка слопливый. Только что целованный.
Это не значит, что разрядка, оргазм ему неведомы. Как всякий любопытный юноша, он тоже тщательно и скрупулезно исследовал своё тело, его возможности. Но в непосредственном контакте с девушкой, точнее, при её невольном участии, это же… это совсем другое.
“Извините меня, милая барышня. Не хотел причинить вам зла. Так вышло. Нелепо и гадко. Только я не виноват. Ваш вид, ваш запах… плюс немного фантазии. Всё было так реально. Это молодость… молодость во всём виновата“
– Ну что, пригрелись голубки, – произнёс водитель, – приехали. Это и ваша остановка, девушка.
Озадаченно посмотрев друг на друга, ребята дружно рассмеялись.
Правда Антон больше от смущения: а ну как увидит девчонка на брюках следы его недавней неостывшей страсти. Это недопустимо. Такого… такого не должно случиться.
Антон тайком оглядел область ширинки на брюках, где, о счастье, ничего не проявилось, но на всякий случай портфелем закрыл корпус.
Забрав нехитрые пожитки, ребята соскочили в придорожной деревеньке, где по сторонам дороги стояли четыре покосившихся дома из почерневших брёвен, поросших грибами и мхом.
Самое солидное строение – местный сельмаг. В нём даже телефон имелся. Интересно, к кому приехала девчонка, надолго ли, зачем?
Стояли, молчали, неловко переминаясь с ноги на ногу. То девушка, то Антон предпринимали попытки завязать разговор, обозначая это желание красноречивыми жестами, глуповатыми улыбками и странного характера мимикой, но с уст так и не сорвалось ни единого слова.
Молодёжь размахивала руками, пожимала плечами, вытанцовывались лишь фигуры крайней застенчивости и прямой нерешительности.
– Лиза… Елизавета, – первой прервала молчание девушка, – так меня зовут. А тебя?
– А я Антон. Просто Антон. Вот.
Неловко переминаясь с ноги на ногу, они поглядывали украдкой друг на друга. Во всяком случае, юноша точно. Он всё набирался смелости рассмотреть, наконец, объект повышенного интереса, совсем недавно заставивший испытать последовательно боль и сладость.
Антон мысленно извинялся и извинялся за "красномордую клетчатую девчонку". Обозвал-то в сердцах.
Всё, что делал, лишь неловкая маскировка недавних чувственных переживаний, которые ещё не стихли. Практически не дотрагиваясь до своих и её интимных зон, юноша испытывал не просто иллюзию, а поистине полноценный процесс физического слияния.