– Значит, к памятнику желаете? – болтал шофер. – Полчаса делов. Я мимо того памятника два раза в день езжу.
– Он сильно облез? – спросила Анна.
– Есть маленько, – сказал шофер. – Краски хреновые, что ли. Или сырость особая от речки. Каждый год подновляют, а к весне – опять разводы. Надо бы пленкой прозрачной покрыть. Или лаком в три слоя.
– Надо, – согласилась Анна.
– Вот и написали бы куда, – продолжал парень. – Мол, туристы, случайно заинтересовались, то да се. А то наших не прошибешь: то денег у них нет, то еще чего. Только к юбилеям и спохватываются. Главное, мужики там лежат стоящие. Восемнадцать «тигров» подбили!
– Так уж и восемнадцать? – улыбнулся Константин.
– Точно говорю, – обиделся шофер. – Я, правда, не местный, но мне ильинские рассказывали, как они тут, солдаты то есть, танки рвали. Главное, пушек-то у них не было, вот какое обстоятельство. Одни гранаты, значит. Вот они обвяжутся гранатами и – под «тигра». Восемнадцать хлопцев – восемнадцать «тигров». Такая арифметика.
Кончилась белая от берез и снега рощица, дорога покатилась вниз, а машина остановилась. Все трое выбрались из «газика».
– Вот она – братская, – сказал шофер.
Памятник стоял в чистом поле насквозь продуваемый ветрами. Это был стандартный четырехгранный обелиск, облицованный плитами из белого мрамора, с площадкой для венков, огражденной металлической решеткой. В стороне от памятника тянулась к бетонному мосту наезженная дорога, а вокруг, куда только достигал взгляд, белели чистые снега.
– Пойдемте к памятнику, – предложил шофер. – На нем фамилии есть. С трех сторон.
Но его пассажиры не тронулись с места.
– Да, жизнь прожить – не поле перейти, – сказал Константин и, прикрывшись от ветра, закурил сигарету.
– Вы о чем? – спросила Анна.
– Подумал, что это поле перейти было труднее, чем иному прожить целую жизнь. Вернее, не перейти, а не дать, чтобы перешли другие. Не отдать его, это поле. И труднее, и страшнее.
– Пойдемте к ним, Костя.
– Сейчас. Докурю только.
– Они не обидятся.
Анна первой пошла по протоптанной в снегу тропинке к памятнику.
Константин шел следом, а шофер замыкал шествие.
Подошли к памятнику и остановились. Стояли и молча смотрели на обелиск, на приваренные к подножию остатки оружия: погнутый ствол противотанкового ружья, разбитый автомат, обломок винтовки. И на каску. На ржавую каску с дыркой вместо звездочки.