В приемной кабинета Хита его расторопный секретарь Ирэн Демпези одерживала верх над любой проблемой или административной нелепицей, оставляя Хиту свободу размышлять о новом пути психиатрии. В своем кабинете он мог откинуться в удобном кресле и взглянуть на прославленный – и печально известный – Французский квартал Нового Орлеана.
Когда он рассказал коллегам по Колумбийскому университету о приглашении в Тулейн, они восприняли это скептически. Они не понимали, как Хит мог по собственному желанию оставить непыльную должность и прекрасные карьерные перспективы в Нью-Йорке и отправиться в такую дыру. В конце концов, он принадлежал к кругу горожан, склонных думать, что на юге нет ничего, кроме копающихся в болоте фермеров, неграмотной деревенщины и коррумпированных политиков.
Хит понимал их скепсис. У него была прибыльная частная психиатрическая практика на Парк-авеню и штатная должность в Колумбийском университете. Нью-Йорк был землей обетованной для американской психиатрии. По сравнению с ним Тулейн был заштатным городишком, отсталым и без всяких научных традиций. Там даже не было собственной кафедры психиатрии. Во всяком случае, пока.
Но Хит также понимал, что Тулейн дает ему шанс осуществить свои грандиозные планы. Новый декан медицинского факультета Макс Лэпем был человеком-торнадо, стихией, которую невозможно удержать на привязи. Лэпем был одержим идеей вывести свой университет в высшую лигу. Он регулярно говорил о создании «южного Гарварда», для чего в первую очередь потребуются ученые-новаторы. Ему были нужны жаждущие молодые люди (и немного девушек), которые вцепятся в деньги, пространство и свободу ради воплощения новых идей.
Во время отпуска в Атлантик-Сити Лэпем наткнулся на психиатра из Колумбийского университета, который упомянул в качестве одной такой восходящей звезды своего молодого коллегу Роберта Хита. Хит был дипломированным неврологом, а также психиатром. Он был известен усердной работой в лаборатории. Но интерес у Лэпема вызвало сообщение о характере Хита. Психиатр сказал, что Хит обладает необыкновенной энергией и харизмой. Он тот, кто сможет зажечь людей – включая СМИ – идеей своих исследований.
Лэпем решил взглянуть на Хита лично. В Манхэттене с ним поздоровался высокий, элегантный, почти красивый мужчина, который легко прошел бы кастинг «Metro-Goldwyn-Mayer». От него исходило внутреннее спокойствие, что было нехарактерно для столь молодого человека. Психиатр быстро понял, что Хит по праву получил свою репутацию человека, который естественным образом завораживает всех присутствующих, едва войдя в комнату. А еще он был неожиданно резок. Он не только был уверен в своем знании мозга и психики, но и не боялся спорить – и убедительно, – отстаивая свои оригинальные идеи. Это был тот человек, которого Лэпем мечтал видеть у себя на факультете.