Наступило 31 декабря. Иеремия проснулся рано утром, но его семья встала ещё раньше. Все готовились к Новому году, только Иеремия продолжал обдумывать свой план мести. Он был странным малым даже для своей семьи. Мальчик всегда старался сделать гадость своему старшему брату, которого возненавидел лютой ненавистью, когда узнал его тайну. На самом деле мальчик-саранча уже давно ненавидит свою семью, с тех пор, как узнал, что о тайне брата знают все члены семьи, кроме него. А ещё, он возненавидел свою семью, за постоянную нехватку денег. Ему постоянно приходилось носить чьи-то обноски. Мальчик был сложен так не пропорционально, что любая вещь, которую он за кем-то донашивал, сразу бросалась в глаза, потому что была не по размеру.
Иеремия давно замечал странности своей семьи, и однажды подслушав, выяснил правду. Семья Милован является самым древним семейством в селе. Они скрывали от всех, что являются Стражами миров. Это особенность, это дар, который передавался из поколения в поколение старшему из сыновей. Дар проявлялся только у мужчин. Его дед Левент был Стражем, его сын Оздемир тоже был Стражем, от отца этот дар передался Кабрису, старшему брату Ерёмы. Вот за это Иеремия и ненавидел брата. Кабрис был супергероем, а Ерёма был просто посмешищем. Когда семья собиралась за столом, первым обслуживали Кабриса. Ему мать откладывала лучшие кусочки, его дед постоянно восхищался старшим внуком и ставил его в пример. Его отец пропал без вести, и объявлен погибшим. Иеремия его не знал, лишь фотографии говорили ему, что отец у него был. Когда Ерёма смотрел на фото отца, он видел, как сильно Кабрис на него похож и как сильно не похож Иеремия. В семейном альбоме есть лишь одна фотография отца с семьёй, но на ней нет Иеремии. Есть мама и папа, есть мама, папа и Кабрис, а есть фотография, где отец обнимает Кабриса. Но нет ни единой фотографии Иеремии и отца. Это тоже вызывало в нём чувство зависти к Кабрису. Старший брат, любимый сын, первый во всём, смелый и честный. Он помогал каждому в селе, и за это Кабриса любили и уважали, а Иеремию никто всерьез не воспринимал. Деревенские дети всегда смеялись над ним, а их родители называли его никак иначе, как «брат нашего Кабриса», будто он не отдельная личность, а досадное приложение к «Идеальному Кабрису».