2.
Юля проснулась от того, что бабушкин кот Матвей вдруг вздумал поиграть на лёгком одеяльце, гоняясь по нему за солнечным зайчиком. Зайчик беленьким пятнышком бойко прыгал с Юлиной кроватки на стенку и обратно – в такт маятнику старых бабушкиных настенных часов с давно уже сломанной кукушкой.
– Что, соня, проспала петухов-то? – крикнула бабушка из кухни, услышав возню внучки с молодым игручим котом. – А к тебе уж друзья твои заходили, Анютка с Вовкой. Всё хотели, чтоб ты с ними за опятами пошла. Но я их прогнала. Неча рано ребёнка будить!
Последние слова бабушка произнесла, уже входя в маленькую комнатушку, куда, кроме деревянной кровати, старого венского стула и плетёного из лозы комода у окна, ничего уже нельзя было проставить.
– Ба! Что ж ты наделала-то! Надо было меня разбудить – я ж им вчера обещала, что вместе пойдём! Они ж за мной приходили!.. А ты – прогнала! Эх… – Девочка, обиженно махнув ручкой, спрыгнула с кровати и босиком пробежала мимо стоявшей у двери бабушки. Прошлёпав вдоль длинного бока русской печки, она завернула за угол, надеясь, выскочив из кухни на крыльцо, позвать или догнать ушедших друзей…
И резко остановилась, схватившись за тёплый печную стенку.
За небольшим кухонным столом, над которым огромной пузатой сверкающей каплей навис самовар, сидели мальчик и девочка. Не обращая никакого внимания на вбежавшую Юлю, гости уплетали за обе щеки толстые ароматные блины, поминутно макая их в ещё прошлогоднее земляничное варенье. Налитый в расписные глиняные кружки чай головокружительно пах шиповником и облепихой…
– Вот значит как? Вы и не ушли, да? – девочка подошла к столу.
– Да куда ж я их прогоню, внученька? Да нешто я злыдня какая? Я вон спозаранку блинов спекла – гору целую. Нам с тобою их столько и не осилить. – Подошедшая бабушка подхватила девочку под мышки и усадила на лавку рядом с жующий очередной блин гостьей. – Давай, не зевай! Хватай блины-то! Вона Анька с Вовкой как чавкают – того и гляди, тебе не достанется…
Вовка перестал чавкать, пододвинул Юле блюдо с блинами, и расплылся в улыбке.
– Что, испугалась? Вот, ешь давай. А то я страсть как блины с вареньем люблю!..
3.
Дракон лежал на старой растрескавшейся коряге у ручья.
Солнце только что показалось из-за верхней кромки леса.
В листве деревьев копошились птицы, писком, свистом и щелчками переговариваясь друг с другом. В их разговор вплетался шелест ещё зелёной листвы, переливчатое бормотание водяных струек говорливого ручейка, обегавших почерневшую корягу, и далёкий, временами затихавший, гул, доносившийся с щебеночной дороги, идущей в полукилометре от леса. Да где-то под корягой пока ещё несмело начинали свою утреннюю перекличку лягушки.