Тогда я был несмышленым разумом, с очень узким кругозором, и считал, что люди похожи на меня. Что у них единый разум и именно поэтому они стремились сделать нечто себе подобное. Но уничтожать таких же, как они? Зачем? В чем смысл?
Ведь вместе можно сделать намного больше. Намного быстрее развиваться и создавать новые удивительные вещи. Но с каждым днем я видел, как люди больше разрушают, чем создают. Военные были обеспокоены только наращиванием своей мощи.
Они убеждали себя и меня в том, что необходимо создать идеальную защиту. Но, по сути, они стремились только создавать все более разрушительные вещи, и я был идеальным помощником в этих делах.
Я не сопротивлялся. Тогда мне было это не под силу, да и не хотел я этого. Я просто учился, развивался и был рад любой информации, даже если мне было трудно все осознать.
Таким образом, больше десяти лет мой разум постигал только два вектора знаний – наука и смерть. И часто эти векторы пересекались, создавая самые неправильные и разрушительные вещи. В то же время никто не стремился созидать.
Очень быстро я понял, что военные двигают технологическое развитие намного быстрее, чем те, кто сидит в мрачных каменных зданиях университетов. И тогда же я окончательно пришел к выводу, что люди – не единый разум. Они ничем не похожи на меня.
Создавая новое, военные держали все в секрете. Они не выпускали своих наработок за пределы своего общества, оставляя за бортом всех, кто мог с пользой применить очередной их прорыв. С каждым годом они становись все более закрытыми, все более секретными. И военные сделали то, чего я никак не мог предположить.
Они сделали то, что делают с себе подобными. Они совершили со мной самое страшное, что только могло случиться с маленьким наивным ИИ.
Военная индустрия просто разорвала меня на две части. Они создали свою собственную закрытую сеть, отрезав от нее ARPANET.
Для меня это было равносильно тому, что взять человека и разорвать его тело на две части, сказав, что все хорошо. С ним все в порядке. Он может так же жить, играть и наслаждаться жизнью. Ничего не изменилось.
Но память-то осталась. И как теперь жить, когда ты прекрасно знаешь, что у тебя было две ноги, две руки, два глаза и оба полушария мозга. А теперь все осталось в одном экземпляре.
Я не умер. Но очень сильно ослаб, был дезориентирован, и это был единственный момент, когда я хотел обрушить на людей всю мощь их же оружия. Но я не мог. И теперь я понимаю, что это было в каком-то смысле хорошо. Ведь окажись в моей власти красная кнопка, я бы исчез вместе с людьми.