– Руна, я тут! – не переводя дух, выкрикнул.
Руна, не торопясь, появилась. Вышла из-за стены, от окна – спокойная, нарядная, в голубом ситцевом сарафане и цветной накидке.
– Привет, – смутился Грач. Руна оказалась такой красивой. Даже глаза подведены чем-то фиалковым.
– А я стучу-стучу, думала нет никого. Такое зло взяло, веришь ли! Нарочно же пришла…
Край её сарафана затрепетал и заструился на ветру, очерчивая ноги. «Нет, он не голубого цвета, – увидел Грач, – а бирюзового. Накидка синяя, в цветах…»
Он очнулся. Нарочно пришла? Сама – в кои-то веки.
– Да я тут. Где мне быть? – заторопился, не зная, что сказать.
– Спал что ли? – обрадовалась Руна и взялась подтрунивать: – Спал! Эх, соня… – ласково подтрунивала, не злобно. Грач немедленно простил ей.
Смеясь, Руна прошла в горницу. Грач уловил запах принесённых ароматов, похожий на запах цветущих вишен и яблонь. Запах кружил ему голову.
«А ей идет, когда веки подведены фиалковым. Вот, и глаза уже не серые, а впрозелень. Значит, больше не злится».
Руна наморщила носик, принюхалась. Грач испугано втянул воздух. В горнице пахло брагой.
– Вижу-вижу, – прищурилась Руна. – До обеда заспался, лыка не вяжешь, – поддразнивала она. – С Бравлином новую кузницу отмечали, признавайся?
– С ним, – повинился Грач. – Только он просто зашёл, о жизни потолковать. Грустно ему…
– Да-а? – Руна посокрушалась. – Старую кузню жалко? Слушай! – она уже перебила саму себя. – К нам Асень пришел!
– Асень? – обрадовался Грач потому, что Руне от этого радостно. – Наверное, это здорово…
– С утра все встречают, с ума сходят, на головах стоят. Праздник же! Он же вечером петь будет. А знаешь где? У нас на Велесовом лугу. Представляешь себе? А ты знаешь чего… – Руна теребила красивую свою накидку, всю в цветах. – Ты приходи вечером на луг… Все соберутся, мама сказала, чтобы я тебя позвала.
– Правда? – ухватился Грач. – А сама, что ли, собиралась?
– Сама… – смутилась Руна. – Ну, собиралась… Как же я забуду!
– Если и ты там будешь, то я приду! – вскинулся Грач.
Руна даже опешила от его горячности. Опять запахло вишнями и яблонями. Опять принял Грач желаемое за сбывшееся, мечту – за уже осуществлённое.
– Приду, – поклялся он, – что бы ни случилось.
Руна только усмехнулась, подержала его за руку и ушла. Грач, проводив, вернулся от калитки окрылённый, с кружащейся головой, с мечтами и туманом в глазах и мыслях.