– Я что хочу сказать, – гнул своё капитан, которого не так-то просто было сбить с толку. – Вам здесь ровным счётом нечего делать. Но вы здесь. А тот, кто стрелял, сделал это столь аккуратно, что кровь жертвы даже не попала на вас. Как будто ему нарочно посоветовали выбрать именно такое направление выстрела.
– У вас богатое воображение, капитан. Именно как не любитель русской интерпретации Дюканжа, я и сидел в буфете. Заметьте, нас здесь много таких нелюбителей собралось. Театр, это ведь не только представление. Это особая атмосфера, капитан, понятная впрочем только заядлым театралам.
– Правда? Особая атмосфера? Но даже если и так, то ваша персона выделяется среди прочих.
– С чего бы это?
– Вы знаете, что находитесь под негласным надзором тайной полиции? Ваши подвиги в Америке и Европе в своё время наделали много шуму.
– Какой же он к бесам негласный, когда это известно всякому.
– Мне плевать на политику. Охрана короны не ловит мышей, но это их дело. Однако вы слишком часто попадаете в поле зрение и криминальной полиции. А потому в любом происшествии, где только мелькнёт ваша фамилия, вы неизменно возглавите список подозреваемых.
В это время со стороны зрительного зала послышались аплодисменты, овации, а по лестнице затопали сапоги. В буфете появился полицейский наряд. Алтуфьев раздал указания, и началась рутина допросов. Однако сам капитан остался за столиком Светлова.
– Оружие у вас при себе? – спросил он.
– Конечно.
– Позволите взглянуть?
– Ради бога.
Светлов вытащил из кармана револьвер. Алтуфьев понюхал ствол, и словно не доверяя одному только обонянию, засунул внутрь мизинец. Палец вернулся слегка испачканный смазкой, Алтуфьев невозмутимо вытер его салфеткой.
– Не стрелял со вчерашнего дня, – усмехнулся Светлов. – Тем более сложно представить, будто я успел забежать бедняге за спину, выстрелить и вернуться назад.
– Мы проверим оружие у всех присутствующих, – заверил капитан.
– Боюсь, что искомый ствол окажется не у них.