Ладно, не буду скандалить и устраивать пошлые разборки. В конце концов, Василий был мне просто симпатичен, не более, ни о какой любви речи не шло. Шум воды прекратился, а через несколько минут я ощутила, что не одна на кухне. Спустя мгновение нос уловил хвойный аромат – любимый гель мужчины.
– Анечка, а что у нас на ужин сегодня? – весело поинтересовался Вася, приобняв за плечи.
Я же, плавно повернув голову, посмотрела ему в глаза и непринужденно ответила:
– Вась, я не знаю, что у вас на ужин, а у меня – запеканка из картошки и поджаренного в сливках куриного филе, – и на моих губах появилась улыбка. – А тебе, наверное, надо у жены спросить, что она на ужин приготовила.
Он непонимающе поднял брови, видимо, посчитав, что я так несмешно пошутила.
– У какой жены? – правдоподобно удивился он, и ни тени раскаянья или вины в глазах.
Вот ведь жук, а? Может, все-таки напоить чайком?.. Я встала, аккуратно отступив на шаг, и терпеливо разъяснила временно потерявшему память Василию:
– У гражданки Анны Фоминой, Вася, к которой ты сейчас и пойдешь ужинать, – с ласковой улыбкой произнесла, еще и указала на дверь для большего понимания. – Давай-давай, милый. Прошла любовь, завяли помидоры.
И вот как-то сразу легко стало, хотя обида еще скреблась в глубине, тихонько поскуливая. Вспомнилось, как с мужем жили душа в душу, я вышла за него в двадцать пять, влюбившись без памяти. И пока он не умер во сне от тромба, считала себя самой счастливой женщиной. Только вот с детьми не успели, и это грустно. Сглотнув ком и прогнав желание шмыгнуть носом, я вернулась в настоящее. Не отводила взгляда от Василия и не опускала руки, желая, чтобы обманщик как можно быстрее убрался с моей территории.
Вася моргнул и все же попытался что-то сказать:
– Иоанна, послушай…
О как. Даже по имени назвал.
– Не-не-не, соколик, не буду, – тут же перебила его. – Давай, помылся – одевайся, и домой. Тебя там заждались.
А меня запеканка заждалась, и при мысли о еде аж рот слюной наполнился. Вася еще несколько томительных мгновений смотрел, но, видимо, понял, что я не переменю решения. Молча развернулся, едва заметно пожав плечами, и вновь скрылся в ванной. Вышел через некоторое время, покосился через проход – я ни слова не сказала, скрестив руки на груди и непримиримо вздернув подбородок. И только уже открыв входную дверь, бросил одно слово: