На Землю нисходит поток истинной информации, окруженный двумя потоками ложной информации, словно лепестками. Вот почему сведения, сообщаемые разными авторами и даже пророками, носят часто противоречивый характер.
Кроме того, сознательное воздействие на Землю инокультурных структур породило на Земле страшное явление губительства. Главной опорой губительства явилось лжепророчество. Внушенное человечеству равенство и чувство вины за все естественные проявления изменило духовную сферу человека, превратив его в слабое закомплексованное существо. Думая, что живет один раз, человек все более уподобляется животному, не имеющему души. Стадность, порожденная ложными социальными теориями, навсегда определила человеку место больного животного, обреченного на заклание. Жертва была провозглашена главной святыней нового общества, утонувшего в кровавых войнах. Демагогия заменила истину, система судеб была разрушена. Низкое становилось высоким, а высокое низким. Мир перевернулся с ног на голову.
Внедрение чужих божеств в религиозную сферу Земли сопровождалось вытеснением подлинных святынь ложными.
Змея учила людей лгать и поклоняться кумиру, бык учил воровать и приносить жертвы, волк и пес учили судить от себя и доносить, тигр учил убивать. В целом это была программа сфинкса, направленная на уничтожение четырех божественных заповедей Земли. Увеличение числа земных заповедей было направлено на усложнение религиозных представлений, мир становился сложным и жестоким, а его лицо превращалось в звериное. Черты сфинкса были обожествлены, и его свойства считались священными свойствами магов на протяжении всего времени существования религии зверей, включая поздние демагогические учения о добром боге. Чертами сфинкса обладало также государство зверей, построенное с учетом звериной идеологии. Прекрасны животные, рожденные природой, но безобразен зверь в облике человека. В результате экспериментов иерархии чужих божеств, оккупировавших Землю, образовались новые существа – звери в облике человека. Именно эти существа были опорой религии зверей, проводниками «новой», звериной идеологии, изобилующей сентенциями морали, ибо зверь хотел казаться благочестивым. Так общество двинулось вспять, стремясь от человеческого к звериному. Встречный истине поток был выдан за основной, а на месте подлинного бога оказался губитель. Животное исповедческое божество стало богом слова, верховным жрецом, а человечество – жертвой этого жреца.