Ну, о чем я только думаю?
– Тусь, отвлеки меня, а?
Что?
Я всю дорогу до института слушаю причитания человека, у которого голова «трещит по швам». Не знаю, каково это, но по внешнему виду Виктории кажется, такие ощущения сложно назвать приятными.
– Если на руки встану, поможет?
– Вот что ты ерничаешь? Ты хоть представляешь, как мне плохо? И, как назло, ларька никакого поблизости нет, воды купить.
– Даже и представлять не хочется. Но ты терпи, в следующий раз думать будешь, прежде чем в себя градус заливать.
Вика лишь фыркнула и, как маленький обиженный ребенок, показала язык.
Господи.
Ну, взрослый человек.
Время поджимает, до пары остается двадцать минут, за которые нам еще нужно до института дойти, на третий этаж подняться, где у нас философия будет проходить, и тетрадки разложить. А Звягина еле ногами передвигает, как кобылка раненая. Мне бы ускориться, но ведь не бросишь больного, который полы обещал в квартире помыть. Теперь следить за ней придется, чтобы не свалила куда-нибудь. Вика может. Ей спуска дай, покажи слабину, и все. Она убежит, как молоко из кастрюли, оставив вместо себя бардак, который мне одной разгребать придется.
Конечно, дело не только в уборке. После утреннего смс от Корнеева как-то не хочется с ним столкнуться. Как показала практика, у меня рядом с ним язык чесаться начинает. Говорю все, что думаю, хотя должна молчать в тряпочку. Серьезно, вот зачем сорвалась на него? Человеку плевать на мое мнение.
Еще Вику дурочкой называю.
Сама не лучше.
– Туська, шевели копытами своими. Вон Даня едет.
Вот черт.
– Быстрее, я должна с ним поздороваться.
Лучше бы она так на лекции бегала или в магазин за луком, когда я ее прошу.
– Иди. Группа поддержки останется здесь и будет мысленно кричать: «Вперед, медведи».
Звук шин привлекает мое внимание, и я вижу, как Корнеев выходит из машины.
Эту тачку я знаю.
Сначала мне ее папа показал. Мы на логане в магазин поехали, а там на парковке это чудо инженерии красовалось. Папа, как кот, облизывался, любуясь на шикарную коробку с колесами. Говорил, что, как только на пенсию уйдет, ограбит инкассаторскую машину и купит себе эту тигрицу с буквой «L» на руле. И плевать, что небо в клеточку видеть потом будет. За такие слова он, конечно, от мамы подзатыльник получил, но я успела рассмотреть и запомнить предмет, из-за которого папа помолодел лет так на пятнадцать.