– Теть Галь, если можно, то два стаканчика. У меня тут важный разговор.
– Хорошо, сынок.
Теть Галь? Правда? Да у нее кличка Цербер. Она за грязный пол готова убить, а за разбитую тарелку подвергнуть общественной казни. Прилюдно словами бичевать начнет: поставит в центре столовой и всем расскажет, какой ты криворукий. И поварихе плевать, кабачковую или осетровую икру ты ешь на завтрак. Богатый ты или бедный. Она всех разгонит.
А-а-а. Совсем забыла. Сынок?
Ущипните меня кто-нибудь, пожалуйста.
Может, я как-то не заметила и попала в другой мир? Мир, где добрые стали злыми, а монстры превратились в ангелов. Как объяснить то, что я стою рядом с Корнеевым, который улыбается, и с Цербером, которая кудахчет над нами?
Черт.
Если сейчас из-за угла выскочит Звягина с воздушными шарами в руках и начнет прыгать на скакалке, напевая считалочку себе под нос, то мне придется придумывать себе псевдоним для психушки. Надо же будет как-то называть себя в драке с Иисусом и Сталиным.
Туся, делай ноги.
– Ты куда? – Корнеев останавливает меня взглядом, когда я беру сумку с соседнего стула.
– Меня там гранит ждет, который я еще погрызть не успела.
– Вот пока чай не допьете, никуда не пущу. – Тетя Галя, а именно так ее называть хочется, ведь на Цербера она сейчас совершенно не похожа, оказывается возле меня, переставляя с подноса на стол чайник и две кружки.
Хорошие. Студенты из таких не пьют. Нам старенькие дают, со сколами.
Я себя важной персоной почувствовала, ей-богу.
– Смотри, какая худая. Кожа да кости. Деточка, ты завязывай с диетами. Этот паршивец только говорит, что скелетных любит. Знаешь, как он в детстве за Лидочкой из второго подъезда гонялся? У-ух. А она была размером с маленький танк.
– Да я не…
– Теть Галь, хватит. Сейчас Лидочка на обложках журналов красуется.
Я хотела опротестовать предположение, но этот гад перебил своей Лидочкой-танком. Или уже не совсем танком.
Пофиг.
Откуда вообще эта женщина Корнеева с детства знает?
Хотя нет, он и его отношения с поваром мне безразличны.
– Да, видела. Она стыд совсем потеряла. Голая на лавочках лежит. Ой. Я сейчас пирожочков вам принесу.
– Не надо, – молниеносно отказываюсь я. Знаю я эти пирожочки. Один до сих пор в глотке стоит, проглотить не могу. – Я уже ухожу. Не беспокойтесь.
– Да я вкусных принесу, свеженьких. Для ректора пекла, но с вами поделюсь. Не боись, понравятся.