– И зачем мы только дома поели?.. – горестно вздыхала Суламифь Марковна на следующий день. – Такой вкусный супчик был у Изабеллы Юрьевны на поминальном обеде, что хотелось вторую порцию попросить…
Но мамаша Лифшиц вообще-то любила не только своего Изю и покушать, но и всемирную литературу тоже. Она была страстной поклонницей Бродского и Аполлинера, чей «Мост над Мирабо», старательно грассируя на подозрительном французском, читала на каждом из редакционных застолий, вызывая восторги у одной части публики и недовольство у немногих прочих, обожающих Рубцова и Есенина.
К Борисову она всегда относилась по-доброму. Его стихи снисходительно величала «традиционными» и вполне себе «стихами», хотя, конечно, не идущими ни в какое сравнение с произведениями её кумиров. Особенно Суламифь Марковна любила поговорить с ним о российской политике и глобальных мировых проблемах, смоля при этом одну за другой сигареты с ментолом.
Курила она всегда и везде, невзирая на таблички «Не курить!» и Федеральный закон «О запрете курения в общественных местах». Главред Жуковский, скрипя зубами, мирился с этим её недостатком, как с неизбежным злом: Суламифь Марковна была лучшим корректором в городе, да и без Изи журнал так красиво не сверстать…
Борисов сам никогда не курил и курящих дам не любил. Вредная привычка Суламифь Марковны его тоже раздражала. Но, несмотря на облако дыма, постоянно клубящееся вокруг неё, он уважал эту ироничную даму, умеющую в нужный момент терпеливо выслушать собеседника и дать мудрый совет. Ему нравилась её самоирония по поводу собственной внешности. Суламифь Марковна слегка косила на левый глаз, но не стеснялась этого, а отшучивалась: «Я таки всегда гляжу налево!»
В вопросах политики их взгляды никогда не сходились. Хотя она, в неизвестно когда случившейся юности, успела поработать партучётчицей в райкоме партии и считала Борисова как бывшего политработника «нашим человеком», но звала его «закоренелым консерватором». Сама же предпочитала придерживаться сугубо либеральных идей. Однако не упускала случая покритиковать и либералов.
Вот и на этот раз, когда он заглянул в корректорскую, Суламифь Марковна, глядя куда-то мимо, воскликнула:
– Виктор! – Она всегда называла его на французский лад, делая ударение на последнем слоге. – Эти либералы – это же чёрт знает что такое!