Она набрала и номер голливудского отделения полиции, однако там ответили, что связаться с детективом Джейсоном Прайсом не представляется возможности, и отказались давать его личный номер. Джессике пришлось ограничиться тем, чтобы оставить свой телефон и подчеркнуть, что ей нужно как можно скорее поговорить с детективом.
Затянувшись в последний раз, Джессика бросила окурок на землю и растерла его подошвой. Судя по часам, только что миновал полдень. До встречи с Кэтрин Таверньер оставалась еще куча времени. Джессика вернулась в комнату, захватила сумку и ключи от машины, засунула пистолет за пояс брюк и вышла на улицу.
* * *
Редакция местной газеты размещалась в одноэтажном квадратном здании, зажатом между магазинчиком виниловых пластинок и кафе-мороженым. Выставленные на витрине десерты последнего сорта показались Джессике сомнительными, но к дверям тянулся приличный хвост из желающих попробовать десерт со вкусом черного хлеба, жженого сахара и популярных печений в версии «красный бархат».
Джессика покачала головой. Да уж, такое бывает только в Лос-Анджелесе.
Магазин пластинок, в свою очередь, пустовал. Из окна было видно только унылого кассира, прогуливавшегося вдоль витрины с хитами пятидесятых-семидесятых.
Джессика невольно вспомнила о Тони и о том, как она впервые услышала знаменитый «тюремный» альбом Джонни Кэша. Был вечер субботы. Она вернулась от кого-то из подруг и обнаружила, что на Тони напала свойственная ему меланхолия. Свет в гостиной был приглушен. На кофейном столике красовались полупустая бутылка виски и доверху забитая окурками пепельница. По дому разносился хрипловатый, неровный голос Кэша. Тони сидел на диване с неописуемо грустным лицом, какое у него иногда бывало после приличной дозы алкоголя, и смотрел прямо перед собой.
– Что случилось, Тони? – спросила Джессика, прочтя список песен на обложке пластинки. Отца она всегда называла именно так, по имени. – Поймал грустинку?
Он рассмеялся, но она заметила, что улыбка не затронула его глаз. Плюхнувшись на диван, она прослушала еще пару песен, а затем заявила ему, что Джонни Кэш, должно быть, совсем съехал с катушек, если захотел дать концерт в тюрьме.
Тони промолчал, так что она подумала, что он попросту ее не расслышал. Но через некоторое время он заговорил – так низко, что она еле разбирала слова: