Пусть кажусь посредством; ведь, самое главное, – не добить.
И; что же, – сделать мне, как жить вместе с нею, мои други?
Дай Бог; вот так, не сделать, думать, и не жить с ней другим!
***
Струится тонкой струйкой родник,
с небес, опускается жёлтая осень.
Становятся такими короткими дни,
и, не виднеется солнце, и просинь!
Любовью дышит сама природа-мать!
Разносится дальнее горное эхо-гром.
Как будто, и в России одна благодать:
не слышно стонов, без власти-погром!
На ольховой опушке спала береста,
не слышны крики кудахтанья клуши.
А над Россией, уже не видно креста;
знать, нонче идут не крещёные души.
И, если меня; бы, при жизни спросить, -
что, ты хотел; б, Стеллу, или памятник?
Леса посадить, поля засеять, и оросить.
Ставьте часовню: молиться, и маятник!
А что же, – написать, на гробовой доске?
Не думалось; что, я, – задумаюсь об этом…
Чем дорожил, кого любил-в стихах, тоске.
И, был человеком и величайшим поэтом!
А, жил поэт; так, как каждый сможет, -
но, был застенчив, чист; хоть, и раним…
И счастье обрести, пусть Бог поможет -
Его, в светлой памяти навеки сохраним!
***
Ты не веришь в любовь, для тебя это-определённость;
но, как объяснить моей любви такую неразделённость?
Говоришь, нет у тебя любви, но я тебе не хочу поверить!
Любовь, как Бог, есть она и нет-нам в неё можно верить.
Объясняешь влюблённость биологическим актом, химией.
Привязанность к человеку, как атом пыльцы-тянет к лилии.
Аня, в твоём мировоззрении нет; и намёка, на волшебство;
ведь, давно: не веришь в сказки, и в Скруджа, на Рождество!
Этот Новый год повторяет череду предыдущих годов в стране;
каждый день мы просыпаемся, и чувствуем себя, как на войне!
Нам необходимо продуктов в магазине купить, чтобы выжить -,
политика России; будто, пытается нас из жизни этой, – выжить…
Всё у нас здесь, в изобилии, продуктовый возле самого дома;
разве, можно продавать залежалое: не доводите до дурдома!
По срокам, конечно, в норме, – ты не придерёшься, господин,
где же совесть, – разложилось общество, как жить, Господи?!
***
Ты меня снова не любишь, водишь -,
я знаю, можешь ничего не объяснять!
Ведь, ты с ним, и опять его заводишь,
для него: ты можешь свои трусы снять…
Была моей самой ценной потерей, потерь,
мои слёзы тебя не потревожат, и не трогают!
Не представляю; как мне прожить, теперь?!
Руки неприятного мужчины, – тебя потрогают.