Раздался скрежет металла. Эмма ощутила пустоту за спиной и изо всех сил вцепилась в Максима, поняв, что падает. Ожидала ли она, что именно так оборвется ее жизнь? Нет. Но Эмма подозревала, что именно так должна была окончиться их с Максимом история. Она сама навлекла на них беду. И теперь…
В небе вспыхнул яркий свет. Эмма заметила, что время вокруг застыло – она падала вниз, как в замедленной съемке. Вокруг замерцали огни, образуя непонятный узор. А затем все резко пришло в движение. Несколько ярких лучей вспыхнули в небе и устремились к падающей Эмме. Последнее, что она запомнила, прежде чем погрузиться во тьму – это как эти лучи пронзили Максима, превратив его в тысячи сияющих огней…
***
Чувства возвращались урывками, накатывали словно волной. В теле ощущалась слабость, легкие горели, а голова раскалывалась. Эмма с трудом могла вспомнить, что произошло. Помнила, как вышла на крышу и… дальше ничего. Пустота.
Осторожно приподнявшись на локтях, она осмотрелась. Комната, в которой Эмма обнаружила себя, выглядела необычно, как в каком-то дорогущем отеле, обставленном в архаичном стиле с богато отделанной мебелью из дерева, расписными гобеленами до пола, коврами.
Ну конечно, отель, – было ее первой мыслью.
Второй было – сколько денег ей придется отвалить за этот номер?
Точно Ленка подсуропила!
Тяжелые драпированные шторы были плотно задернуты, отчего в комнату не проникал свет. Поэтому невозможно было понять день или ночь снаружи. Не успела Эмма додумать очередную мысль, как двери комнаты распахнулись, впустив поток свежего воздуха, и на пороге появилась молодая девушка.
Ее облик соответствовал архаичности местной обстановки. Этакая типичная горничная из исторических зарубежных фильмов с россыпью веселых веснушек на лице, одетая в темное платье с белым фартуком и чепцом на голове из под которого выбивались непослушные рыжие пряди.
Эмма окинула гостью заинтересованным взглядом, вопросительно приподняв бровь в ответ на смешанное выражение изумления и радости на лице девушки-горничной.
– Вы очнулись, госпожа?! – пролепетала она, выронив из рук корзину с бельем. Немного похлопав глазами, девица выбежала из комнаты, огласив радостными воплями коридор. – Миледи! Госпожа пришла в себя! Миледи!
– О, Темпест и Хранители мира! Прекрати так голосить, ты перебудишь весь дом! – вскоре раздался в ответ другой женский голос.