«Двери закрываются. Следующая остановка – улица Верности». Из дребезжащего пятьдесят первого трамвая, шедшего в ночи от Финляндского вокзала до Пискарёвки в самом начале далёкого, одна тысяча девятьсот девяносто третьего внезапно зазвучало:
Мы потерялись во снах,
Мы утонули во мгле.
Мы растворились в домах,
Всё дело только в вине.
Мы пьём всю ночь напролёт,
Мы пьём отчасти весь день.
Здесь невозможен уход,
Мы здесь похожи на тень.
О, Питер, город тоски,
Нам находиться здесь в лом.
Нам от тебя не уйти
И не вернуться облом…
Мы заблудились во снах,
Мы потонули во мгле,
Мы затерялись в домах,
Мы топим боль лишь в вине.
О, Питер – город тоски,
О, город вечной тоски.
Странно, я думал, что уже навсегда забыл эту написанную той холодной зимой песню. Да вообще память – довольно странная штука! Панковская. Моргенмуффельная. Впрочем, кто из нас без греха? Кто без окон, без дверей, полна жопа огурцов?
Из нас двоих, ехавших в том «противнике», в живых остался только я один. Тогда мы проехали свою остановку и пешком дошли до Богословского. Зашли на могилу к Цою. Горшка тогда туда ещё не положили, хотя тогда мы ещё и не знали, кто такой Горшок. Да и сейчас я смутно это представляю. Летов ещё только начинал своё движение в национал-большевизм, а мы уже направлялись в сторону Москвы. Уже не помню на чьей кухне, приютившей нас по пути на вокзал, я впервые пел эту написанную в трамвае по дороге в Пискарёвку песню. Все вокруг снисходительно улыбались, а ты подпевал. Даже несмотря на своё вечно хромающее чувство ритма. Больше я её почти и не исполнял… Потом плацкарт в одном вагоне с каким-то оркестром, выменянные на остатки взятой в дорогу палёной, как оказалось, водки сигареты…
– Сплю, простите, суда́рь, да и мне не мешайте!..
Убирайтесь, прошу Вас! Захлопните дверь!
Ладно, стойте пока, только кофе подайте…
Но в любовь я не верю… – На сегодня поверь!..
Первым атаковать паническую атаку. Купировать купаж. Присниться сонному параличу. И деградация начинает деградировать. Спи спокойно, старина! Путь свободен, впереди ни одного охранника. Твой рок-н-ролл в моих венах. Деградация деградировала, деградировала и выдеградировала.