– Мама, мама, посмотри!
Она показывала на небо, где на всю его ширину развернулось трехцветное русское знамя. Все три его тона были настолько красивы, светясь внутренним огнем, что девочка не могла оторвать глаз от такого необычного зрелища.
Екатерина Васильевна подошла к окну. За ним была полная темнота. Но взволнованная Елена продолжала спрашивать:
– Но кто же мог развернуть такой огромный флаг, и на такой высоте?
Она, конечно, не подозревала, что в ней приоткрылся один из центров высшего восприятия и она видит призматическим зрением.
А знамя тем временем приняло форму ленты с петлей посредине и прорезями на концах. Но Екатерина Васильевна по-прежнему ничего не видела. Она уложила дочь в постель и потребовала, чтобы та перестала думать о небылицах.
Мать мало интересовалась Еленой, так как страстно любила сына и гордилась его красотой. Затем она с такой же силой полюбила младшую дочь Анну, родившуюся в 1885 году.
Елена развивалась самостоятельно, никем и ни к чему не поощряемая. К несчастью, мать внушила ей, что она не может проявить ничего особенного и необычного, тем самым утвердив неверие в собственные силы у той, которая была на редкость способной и впечатлительной.
Брат Илларион умер, когда Елене было четыре года. Пятилетняя сестра Анна ушла 25 марта 1890 года в Ментоне и была похоронена в Ницце на русском кладбище. О том, что маленькая сестренка не проживет долго, Елену предупредили видения и сны.
Екатерина Васильевна, испытавшая страшное горе, наконец, проявила внимание и к той дочери, чьи черты и возможности она исказила своим вмешательством во время беременности.
– Твоя мать была тебе матерью много раз. Но в ней сильны энергии Врага.
– И он хотел заставить ее убить плод?
– Он пытался предотвратить еще зачатие. Мать не знала, что девочка должна родиться на спасение мира. Но Враг понимал это очень хорошо.
– Это он был королем в моем сне-видении, в котором я шла на казнь?
– Не королем – герцогом Тирольским, твоим дядей. Враг хотел приблизиться к тебе и потому принял этот облик.
– Перед казнью я подошла к выстроившимся чинам двора, вызвала мою мать и еще одного придворного и поцеловала их в знак прощения.
– Это произошло перед помещением, где находилась плаха. Ты думала тогда о кровожадности людей, которым мало отделаться от нежелательного человека безболезненным способом, но нужно видеть его кровь и раздробленные кости.