Первым молчание нарушил Романов. Неотрывно глядя в окно, сказал, что Степу Ребко, по его мнению, тоже напрасно оклеветали.
– Был я у него дома в Нахаловке, видел, как он живет. Ничего особенного.
– Ты знаком с ним?
Проводив взглядом расстроенного дворника, Романов сказал, что много лет назад, будучи подростками, они вместе проводили летние каникулы в деревне.
– В какой деревне?
– В Зверевке.
– В Зверевке?
– Да, там родина моего отца. И Степы Ребко тоже.
– Странное название.
– Да, – согласился Романов, – странное. Впрочем, там все странное: название, люди, природа…
– А с природой что не так?
– Да нет, все так. Просто места там уж очень глухие – настоящая тайга. Отойдешь от дома на километр и всё, считай, заблудился. Поэтому мы, городские, в лес только толпой ходили, одних нас туда не пускали.
– Ребко тоже с вами ходил?
– И Ребко, и другие дети… Была среди нас одна девочка, не помню, как звали, так её – представляешь? – оса в гортань укусила, и она задохнулась прямо на наших глазах.
– Анафилактический шок?
– Ну да… А еще мальчик с нами был один – Игорь Самородов. Он как-то оступился и провалился в болото по самую шею. Еле вытащили.
Малявин спросил: не тот ли это Игорь Самородов, что ныне руководит русским драмтеатром.
Романов кивнул: тот самый.
– Хороший, кстати, мужик – толковый, могу познакомить. Мы с ним встречаемся изредка… А вот с остальными, к сожалению, уже нет.
Увидев, что Романов за воспоминаниями отходит от шока, вызванного статьей в газете, Малявин решил подольше поговорить о детстве. Сделав вид, что его весьма заинтересовала эта тема, спросил: кто входил в компанию, где они сейчас, чем занимаются и что еще интересного происходило с ними в тайге.
Романов задумался. Пожав плечами, сказал, что в его компанию входили только городские ребятишки – местные держались обособленно – и было их, если ему не изменяет память, семь или восемь человек.
– Трое из них – девочки, включая ту, что умерла от анафилактического шока… Где они сейчас? Не знаю. Ни с кем, кроме Ребко с Самородовым, я с тех пор не встречался. Хотя, представься такой случай, возможно, не отказался бы.
– Имена-то их еще помнишь?
Романов поморщился. Сказал, что каждому из них в то лето он посвятил по стихотворению.
– Поэтому можно попробовать вспомнить… Так, одного из них звали, кажется, Лёня Лёнькин. Да. Других – Славик… Витя… Толька… А вот фамилии не скажу… Что же касается девочек, то их звали, это я хорошо запомнил, Романовы. Нина и Оля… Я ухаживал за Ниной, Степка – за Олей.