– О чем ты, Генрих? Какая сумма? – Петр Матвеевич повернулся к мелковатому Генриху Самсоновичу всем мощным торсом. – Мы ведь всё тогда отрегулировали, Гера. Тебе, я помню, торговля мебелью отошла, автосервисы: «Лексус» с «Хондой», оптовый рынок, банчок еще, – Петр уперся ладонью в скамейку. Этот паскудник Герка увел тогда целый банк, хоть и некрупный, но все-таки с клиентурой, с корреспондентскими счетами, с собственностью. Мебельные салоны тоже выглядели неплохо: с приличными товарными остатками, правда, и с долгами перед таможней, но, однако, и с сетью, с клиентами. Жить можно было. А самому Петру пришлось тогда туго. В марьинские стройки вбухано было немерено, а место – хлам: ни метро, ни другой инфраструктуры, тупик. Покупатель шел слабо. До сих пор всё под угрозой. Если не провернуться по старым деньгам, то совсем труба.
– А помнишь, Петя, счетовод сбежал со всеми бабками? Не забыл? – оскалился Генрих Самсонович. – Сгреб со счетов и свинтил в неизвестном направлении, затих, даже девку свою здесь бросил, помнишь? Конечно, помнишь! Такое не забывается. Больше десятки там было. Так вот, шорох прошел – прорезался пацан. Так? – Генрих заглянул в широкое лицо Петра Матвеевича. – Так, Петя?
Петр Матвеевич медленно поднимал глаза на Генриха и думал: сволочь, откуда знает? Ведь хотел все тихо сам устроить. Три с лишним года готовился, тратил деньги, ждал, терпел. Один хотел все решить, и тут – на тебе! – эта падла, Гера, пристраивается. Хрен ему. Хрен! А вслух:
– Ну что ты, Генрих! Мы же давнишние товарищи. И эти деньги – наши, совместные деньги. А после смерти Юры и Глеба только наши. Просто не о чем пока рассказывать. Результатов-то никаких еще нет.
– Ах вон, значит, как, Петя. Рано, значит, еще, Петя? – Гера смеялся одним ртом, с мелкими, как у щуки, зубами: – А я-то, Петя, подумал, каюсь, нехорошее. – Генрих с видимым удовольствием и, можно сказать, смаком чеканил этого «Петю». – Подумал я, Петя, что без меня, ты, Петя, решил сучонка-счетовода отловить и бубешки из него вытрясти. Скажи мне, Петя, что я ошибся. Петя?
– Ты ошибся, Гера. Ты очень ошибся, Гера, – Петр Матвеевич без напряжения выдержал крысиные выпады Генриха. И не ясно было, в чем ошибся Гера: в том, что заподозрил Петра, или в том, что вообще вопрос этот поднял. Петр перевел дыхание и продолжил: – Я буду держать тебя в курсе дела. Больше того, мы вместе будем контролировать весь процесс поисков. Согласен? Веришь мне? Так?