На губах Офелии все еще не было ни единого признака действия моего препарата, и я сделала себе мысленно заметку записать попозже время и результаты наблюдения.
– Я нашла труп на огуречной грядке, – поведала я им.
– Как это на тебя похоже, – заметила Офелия, продолжая приводить в порядок брови.
Дафна дочитала «Замок Отранто» и погрузилась в «Николаса Никльби». Но я заметила, что она покусывает губу – верный знак недовольства.
Повисло напряженное молчание.
– Там было много крови? – наконец поинтересовалась Офелия.
– Нет, – ответила я, – ни капли.
– Чье это тело?
– Не знаю, – сказала я, радуясь возможности одновременно сказать правду и умолчать.
– Смерть совершенного незнакомца, – продекламировала Дафна на манер диктора Би-би-си, отвлекшись от Диккенса, однако заложив пальцем страницу, которую читала.
– Откуда ты знаешь, что это незнакомец? – поинтересовалась я.
– Элементарно, – ответила Дафна. – Это не ты, не я и не Фели. Миссис Мюллет на кухне, Доггер в саду с полицейскими, а отец еще пару минут назад был наверху и плескался в ванной.
Я чуть не сказала ей, что это меня она слышала в ванной, но решила не делать этого: любое упоминание ванной неизбежно вызывало колкости в адрес моих гигиенических привычек. Но после утренних событий в огороде я почувствовала внезапную необходимость помыться.
– Судя по всему, его отравили, – сказала я. – Имею в виду незнакомца.
– Дело всегда в яде, да? – заметила Фели, играя с прядью волос. – Во всяком случае, в жутких низкопробных детективных романах. В таком случае он совершил роковую ошибку, попробовав стряпню миссис Мюллет.
Когда она отодвинула липкие остатки вареного яйца, что-то заискрилось в моей памяти, словно вспыхнули дрова в камине, но до того, как я успела понять, в чем дело, мысль исчезла.
– Послушайте, – сказала Дафна, зачитывая вслух. – Фанни Сквирс пишет письмо: «…мой папаша – одна сплошная маска из синяков синих и зеленых, а также две парты поломаны. Нам пришлось отнести его вниз в кухню, где он теперь лежит…
После того как ваш племянник, которого вы рекомендовали в учителя, учинил это моему папаше и прыгнул на него с ногами и выражался так, что мое перо не выдержит, он с ужасным неистовством напал на мою мамашу, швырнул ее на землю и на несколько дюймов вогнал ей в голову задний гребень. Еще бы немножко, и он вошел бы ей в череп. У нас есть медицинское свидетельство, что если бы это случилось, черепаший гребень повредил бы мозги».