– Может, у нас получится выкурить ее, – сказала я. – Не найдется сигаретки?
Конечно же, я шутила. Фели терпеть не могла курение.
– А может, попробуем уговорить ее? – с энтузиазмом предложила я. – Что едят летучие мыши?
– Насекомых, – отрешенно сказала Фели, как будто пытаясь вырваться из парализующего сна. – Так что это бесполезно. Что нам делать?
– В какой она трубе? – спросила я. – Ты заметила?
– В шестнадцатифутовом диапазоне, – дрожащим голосом ответила она. – Ре.
– У меня есть идея! – заявила я. – Почему бы тебе не сыграть Токкату и фугу ре минор Баха? На полной мощности. Это прикончит маленькую тварь.
– Ты отвратительна, – сказала Фели. – Завтра я скажу мистеру Гаскинсу о летучей мыши.
Мистер Гаскинс – церковный сторож Святого Танкреда, и предполагается, что он должен разбираться со всеми проблемами от выкапывания могил до полировки меди.
– Как ты думаешь, как она попала в церковь? Летучая мышь, имею в виду.
Мы шли домой вдоль изгородей. Мимо луны проносились бесформенные облака, резкий встречный ветер трепал наши пальто.
– Я не знаю и не хочу говорить о летучих мышах, – заявила Фели.
На самом деле я просто поддерживала беседу. Я знаю, что летучие мыши не влетают в открытые двери. На чердаках Букшоу их водилось предостаточно, они обычно попадают туда через разбитые окна, или их, раненых, втаскивают внутрь коты. Поскольку в Святом Танкреде котов нет, ответ очевиден.
– Зачем открывают его могилу? – спросила я, меняя тему. Фели поймет, что я имею в виду святого.
– Святого Танкреда? Потому что исполняется пятьсот лет со дня его смерти.
– Что?
– Он умер пятьсот лет назад.
Я присвистнула.
– Святой Танкред мертв уже пятьсот лет? Это в пять раз дольше, чем прожил Иезекия Уайтфлит.
Фели ничего не ответила.
– Это значит, что он умер в тысяча четыреста пятьдесят первом, – сказала я, быстренько сосчитав в уме. – Как ты думаешь, как он будет выглядеть, когда его выкопают?
– Кто знает? – сказала Фели. – Некоторые святые не разлагаются. Их лица остаются такими же мягкими и персиковыми, как попка младенца, и они пахнут цветами. «Аромат святости», так это называется.
Когда у моей сестрицы есть настроение, она становится откровенно болтлива.
– Суперколоссально! – сказала я. – Надеюсь, я смогу хорошенько его рассмотреть, когда его вытащат из гроба.