– Перерыв, генацвале, перерыв. Прочесть не можешь? Зачем в школе училась?
– Мне нужен Давид Фишман. Пожалуйста! Очень нужен!
Что-то в Тэзином голосе заставило старушку смягчиться.
– Заходи. Жди. Позову.
Через несколько минут в фойе спустился высокий седоволосый человек в белом халате.
– Это вы ко мне? – Он приветливо улыбнулся. – Что-то срочное?
– Я… ваша… – Тэза запнулась.
– Вы моя клиентка? – помог ей Давид.
– Я ваша сестра.
– Сестра? – он все еще улыбался, но теперь уже чуть удивлённо. – Медицинская?
– Я ваша сестра, – повторила Тэза. – Родная. – И для убедительности почему-то добавила. – Из Одессы.
Улыбка слетела с лица Давида. Он подвёл Тэзу к дивану, усадил, сел рядом и, внимательно гладя ей в глаза, попросил:
– Рассказывайте. По порядку.
Сбиваясь, Тэза пересказала ему историю, поведанную ей бабой Маней. Рассказала, как сперва колебалась, не хотела ехать, а потом лихорадочно заторопилась. Как летела и волновалась, что не найдёт, не застанет. Жила ведь без них всю жизнь, и ничего. А вот сейчас, если б не отыскала, наверное, умерла б от горя…
Давид слушал, не перебивая, впитывая каждое её слово. Только его огромные глаза стали еще больше. Тэза во время рассказа ловила себя на странном, вдруг возникшем желании поцеловать его в эти добрые глазищи.
Когда она замолчала, Давид вдруг неожиданно потребовал:
– Покажите мизинец. Или лучше оба.
Она протянула ему свои ладони. На каждой руке, рядом с длинными музыкальными пальцами, стыдливо прятался коротышка мизинец. В нем было всего две фаланги. Тэза всегда стеснялась этого своего дефекта. Но Лёша успокаивал ее, шутливо объясняя, что она в детстве, когда сосала пальцы, откусила по кусочку от каждого мизинца.
– Теперь верю, – сказал Давид. – Это как паспорт нашей семьи. – Он показал ей свою огромную ладонь: рядом с пальцами-гулливерами пристроился лилипут-мизинец. – Это от мамы, деда и прадеда… – Остановился, вдруг осознав случившееся. – Значит, у нас появилась сестра?.. Сестричка? Сестрёнка?! – Вскочил, поднял её, привлек к себе, осторожно прижал к груди и замер от нахлынувшей на него радости, а Тэза воспользовалась этим и удовлетворила своё затаённое желание: чмокнула его в оба глаза.
Конечно, Давид больше не работал. Он сбросил халат, извинился перед клиентками, уже поджидающими его, посадил Тэзу в «Жигули» и повез на улицу Марата, где в большой, многокомнатной квартире жила семья Фишманов.