– Нет, бредом была лишь его история жизни, остальное – чистая правда, – заверяет он, получая в плечо ещё один удар. – Да ладно тебе, Никс, я хотел просто немного отвлечь тебя. Ты сильно перенервничала сегодня, – ловко перехватив мои замёрзшие руки, он сжимает их между своих ладоней.
– И кто же в этом виноват?
– Прости, но с каких пор тебе одной дозволено трепать мне нервы? – спрашивает он с поддельным возмущением, а я не нахожусь с ответом. Лишь стараюсь не подавать виду, что неумолимо таю от его трепетных прикосновений рук.
Между нами повисает непродолжительное молчание, во время которого я успеваю расслышать непрерывные завывания ветра, отголоски музыки из бара и его мерное дыхание наперебой с ускоренным ритмом моего сердца.
Вспоминаю, как, стоило закончиться поединку, я со всех сил рвалась сквозь ревущую толпу к нему – изрядно побитому, вспотевшему, покрытому следами крови вместе с кусками земли и пыли, зверски усталому, но такому любимому, до боли родному и невозможно красивому.
Мне было крайне необходимо лично убедиться, что он жив и ему ничего не угрожает. Я бежала, одержимая желанием сжать в объятиях, дать ему почувствовать тепло, ласку и переполняющую меня любовь. Бежала как наивная дура, напрочь забыв о том, что моим желаниям никогда не суждено сбыться.
Добравшись до центра двора, вместо того, чтобы накинуться на него и больше никогда не отпускать, я просто застыла на месте и наблюдала, как чужие тонкие руки уже обнимают его, крепко прижимают к стройному телу, не боясь испачкаться в грязи и крови, а губы хаотично покрывают поцелуями лицо, не пропуская ни одного синяка или раны.
Но моё вконец истерзанное сердце на сей раз разбивалось вовсе не от плачущей от счастья Лары, которая не могла оторваться от него ни на секунду, а от ясной картины его искренних чувств к ней.
До появления Лары Дорбей в жизни Остина было много разных девушек: привлекательных и, на мой скромный взгляд, не очень, блондинок, брюнеток, рыжих, высоких, низких, болтливых непосед и скромных тихонь… Этот список можно продолжать ещё долго, но каждая из них для Остина была коротким эпизодом жизни, не оставляющим за собой ничего, кроме приятных воспоминаний.
Я привыкла быть единственной, кого он по-настоящему любит. Пусть и совсем не так, как мне необходимо.