Свежело и шли вдоль португальского берега. Виден дом над красными скалами. При отливе между скалами обнажились крохотные пляжи. Глубоко проторенные желтые тропинки и за городком красно – белая полосатая башня маяка. Яков высвободил из-под бушлата ракетницу и выстрелил в воздух. Красная ракета, сигнал бедствия, пологой кривой прочертила близко и зашипела в воде. Яков повалился: замок ракетницы небрежно закрыт и пламя хлынуло, обжигая голову и грудь. Пронесли вниз и положили на стол в кают – кампании обожженное и роняющее кровь тело. Яков умер. За всю свою мирную военную жизнь Борис впервые близко увидел смерть. Погиб не на войне. Якова похоронили в море, он записал широту и долготу. Ничего более сделать для Яши он не мог.
До этой минуты Борис принимал как данность простое понятие – жизнь первичная ценность. Керим попрал собственную жизнь и готов умереть. И убивать. Прервалась причинно – следственная связь: не убивай, да не будешь убит. Исчез первоначальный уровень отсчета и Керим непобедим?
Ночью коротко всплывали, судовой передатчик автоматически вызывал УКВ-станцию «F + D Гамбург – порт». Безысходно, как радиосигналы наудачу в космос в поисках братьев по разуму. В стальной медлительной сигаре складывалась со-жизнь с террористами.
В минуту общим врагом могло стать море. Они его боялись. Ревун возвещал погружение и они молитвенно подносили ладони к лицу. На лодке была лишь треть экипажа: свернули гамаки, не спали в койках по двое, по очереди вахт. Но кому нужно на камбуз или на корму, пройдет по узкой тропке и протиснется лицом к лицу, ощутит запах и оставит свой и посмотрит в глаза друг другу. Едим из одного котла. Не умыться, экономя пресную воду. Оботрешь лицо влажным полотенцем. От сырости и грязи жди мерзость фурункулов. Пахнет кислотами из аккумуляторной ямы, и затхлой водой. От дизелей волной несет соляром… Безоглядная решимость четверых тускнела. Деньги Якова они не нашли. Капитану кажется, Керим понимает по-русски, лицо выдает. Естественно как-то сказалось:
– Подвинься, Керим. – Тот отошел к переборке.
Ночью говорили по-русски. Керим – грузин, Автандил.
– На Кавказе мода была – необычные имена мальчикам давали. Мои друзья были Робер, Гойя, Руслан, Мане. Говорят, два Бонапарта было. Наполеон тоже.
Автандил верил первому грузинскому президенту, диссиденту Звияду Гамсахурдия, охранял его, любил. Президента свергли. С ним Автандил бежал в Чечню, Джохар Дудаев прислал самолет.