– Валь, ну ты что? Ну ты что, в конце концов? Что случилось-то?
– Ничо-о-о не случи-и-и-лось, – завывала подруга. – Ничо-о… Домой хочу-у-у…
– Типун тебе на язык! Поступать же приехали.
Люся решительно взяла Валентину за руку и потащила к автобусной остановке, покрытой плотным ковром шелухи от семечек.
– Какой переулок? – прохрипела взмокшая Петрова.
– Пожарный, – неуверенно ответила Валя.
– Скажите, пожалуйста, – обратилась Люся к высокому мужчине в льняной рубашке с отложным воротником, – как нам добраться до Пожарного переулка?
Вся остановка хором ответила:
– Никак.
– Как то есть никак?
– А никак, – поставил точку обладатель льняного воротничка.
– А почему? – не унималась Петрова.
– А потому что такого переулка в Одессе нема.
– Как это нема?
– Так это нема.
Люся с ненавистью посмотрела на всхлипывающую Валентину:
– Конверт дай.
Всхлип застрял в горле, и Валя судорожно начала рыскать по внешним отсекам огромного рюкзака:
– Потеряла.
Петрова была непреклонна:
– Не может быть. Ищи.
Люсина спутница в очередной раз пошла пятнами, бухнулась коленками в подсолнечную шелуху и лихо щелкнула замками фанерного чемодана:
– Счас-счас-счас-счас, – залепетала она. – Где-то был…
Ничуть не смущаясь любопытных взглядов, Валентина, как норная собака, вгрызалась в содержимое чемодана и выбрасывала наружу все лишнее. Лишним в этом ящике было все, за исключением упакованного в шуршащий целлофан пакета документов: школьного аттестата, свидетельства о рождении и паспорта.
– Где? – прорычала Петрова, наблюдая за тем, как подруга вытряхивает из пакета его содержимое.
– Вот! – Валентина вытянула из паспорта серый конверт, изрядно потертый на сгибах.
– Дай сюда, – скомандовала Люся.
Поправив сползшие очки, Петрова вгляделась в расплывавшиеся перед глазами строки. Пожарного переулка действительно не было. Вместо него значился переулок Полярников.
– Ты безнадежная дура, – вынесла она приговор подруге и показала конверт дядечке в льняной рубашке. – Переулок Полярников.
– Есть, есть такой, – обрадовался дядечка. – Пожарного нема, а Полярников бачил. На «шестерке» доихать можно.
– На «шестерке»? – переспросила Петрова. – А какая остановка?
– Конечная, – уже подсказывала толпа.
От нахлынувшей пять минут назад ярости не осталось и следа, Петровой стало неловко, стало жалко бестолковую Валю. Пытаясь справиться с ненужным, в сущности, раскаянием, Люся присела на корточки и помогла ей застегнуть чемодан.