Но нас по-прежнему объединяла любовь к олдскулу и фильмам девяностых годов.
Уроки по вторникам обычно проходили в библиотеке, в окружении книжных полок и винтажных ламп. За столы садились по несколько человек: группа «воздыхательниц» – за одним, реально заинтересованные люди – за другими.
Мы с Китом сидели вдвоём.
Джин, как и везде, сидела одна – в дальнем углу класса, подальше от людских глаз.
В один из таких вторников, после ланча, меня на урок провожал Полански. Разговор снова начался с Бэттерс, а закончился его шутливым «Здрасте!» в сторону Штенберга и моим замученным лицом.
Кит уже ждал меня за столом.
– Снова о Джин говорили? – спрашивает он, подавая ладонь для рукопожатия.
Я недоумённо щурюсь.
– С тобой он тоже только о ней трещит? – я задаю вопрос вместо ответа, на что Кит усмехается.
В библиотеку заходит Джин.
– Виктор? – Дэниэл оглядывается на неё. – Это же ты в ней заинтересован?
Я удивлённо вскидываю брови:
– Я?
Кит уже не обращает на меня никакого внимания – корпус его тела повернут в сторону вошедшей одноклассницы, а взгляд не может оторваться от её силуэта. Дэниэл ждёт, когда она его заметит, и, как только девчонка поднимает на него глаза, спрашивает:
– Джин, почему ты вечно сидишь одна? – не дождавшись ответа, Кит хлопает по нашему столу. – Как насчёт того, чтобы присесть с самыми крутыми мальчиками этого класса?
Бэттерс прыскает, закатив глаза.
– О, только не социализация, – говорит она. – Кошмар, не запугивайте.
Кит недовольно мотает головой.
– Рано или поздно, тебе придётся стать социальной, – важным тоном заявляет он. – Я предлагаю начать тебе с хороших людей. И ещё – это желание Прэзара.
У меня спирает дыхание.
На лице Джин появляется лёгкая ухмылка.
– Если это желание Прэзара, я согласна, – она берёт свои вещи и садится рядом со мной.
Кит с довольным видом смотрит на меня.
Я не успеваю его убить – из коридора доносится звонок. В библиотеке тут же появляется фигура Штенберга. Профессор бросает тетради на стол и поворачивается к нам лицом с выжидающим видом.
– Рад вас всех видеть, – полным серьёзности тоном произносит Штенберг.
Мы молча киваем.
Сегодня в его руках – стопка новых, лаконично бликующих книг.
Профессор раздаёт по одной книге на стол и проговаривает:
– Люди живут в мире уже миллионы лет, и всё ещё не научились принимать друг друга.