Мы киваем и загадочно хихикаем, наблюдая за уходящим Лоудером.
– Спи-иртом? – хитро тянет Виктор и оборачивается ко мне. – Не хочешь мне помочь?
Я ухмыляюсь:
– О-очень хочу.
Художественный класс значительно отличался ото всех остальных кабинетов в нашей школе – в нём было что-то своё, душевное и спокойное. Наверное, из-за большого количества предметов из тёмного дерева и развешанных по всему кабинету картин здесь было так уютно и так по-домашнему.
Художественный класс – курс обязательный для аттестации, только время его прохождения старшеклассники выбирают сами. Я решил пройти его в одиннадцатом, пожертвовав уроками истории у госпожи Стингл. Виктор посещает её лекции до сих пор и через раз передаёт мне пламенный «привет» от неё.
Мировую историю я променял на историю культуры и видел разницу лишь в учителях. Вдвоём они преподносили один и тот же материал, но Стингл всегда ставила выше влияние каких-либо событий на человечество, а Лоудер – влияние человечества на культуру. Учителю истории был важен человек, а учителю искусства – то, что этот человек создал.
По сути, я сменил лишь фокус наблюдения, а не дисциплину.
К слову, важность культуры и творчества каждого человека Лоудер подчёркивал в своём пристрастии к работам ученикам. Почти весь кабинет был увешан картинами его последователей – точнее, всех, кто прошёл или ещё проходил аттестацию в его классе. Тут были и академические рисунки, и постмодерн, и всевозможные виды искусства со своим началом и своим названием, о которых я не имел понятия. Я часто любовался живописью, почтительно представлявших одну большую преподавательскую работу Лоудера.
Среди различных картин я замечаю чей-то знакомый силуэт с короткой стрижкой и яркой красной надписью над головой – «они думали, что я умнее».
Продолжение реплики расположили ниже, мелким шрифтом.
«Но у меня недостаточно мозгов, чтобы любить себя».
Мне даже не нужно разглядывать подпись автора – очевидно, чьё это творение.
– Тебе тоже кажется интересным этот портрет? – слышу я голос Лоудера рядом. – Достаточно экспрессивно.
Я пожимаю плечами.
– Она такая, – хмыкаю я.
Учитель непонимающе вскидывает брови.
– Джин Бэттерс, – я встречаюсь с Лоудером глазами. – Это же её работа?
Полная уверенность в авторстве медленно уходит – Лоудер всё также не спускает бровей и лишь задумчиво хмыкает.