Внезапно кресло, в котором пациентка сидела, несколько задергалось и стало опускаться. Татьяна сжала кулаки. Во время аборта ей было так больно, что она по-дикому кричала. От ожидания предстоящей боли она сжалась в единый комок и несколько подала свою нижнюю часть тела вперед. И тотчас же вместо кулака или металлического расширителя она почувствовала мужской член. Он был настолько теплый и нежный, что она невольно вскрикнула. От приятного ощущения она открыла глаза и ее лицо засветилось неподдельной радостью. Потемкин, в чем его мать родила, стоял перед нею и очень умело делал легкие поступательные движения то вперед, то назад. Нагая все больше и больше впадала в сладкую истому…
Убийственный диагноз гинеколога о неспособности жены рожать детей наповал убил Чубчикова. Он почти неделю ходил словно помешанный. Он также не ел и не пил. В конце концов он успокоился. Окончательно и бесповоротно. Ему не было суждено иметь своего сына. Только с ним он строил будущее своей семьи, не только безоблачное, но и с большими деньгами…
Дальнейшая жизнь вообще у Чубчиковых расстроилась. Не проходило и дня, чтобы они не спорили. Доходило до рукоприкладства. Ненависть жены к мужу была нечеловеческой. Она, как иногда ему казалось, специально его провоцировала, создавала конфликтные ситуации. Нередко вызывала и милицию. Стражи порядка врывались в квартиру, и увидев слезы на глазах молодой женщины, тут же скручивали хозяина. Он не сопротивлялся, было бесполезно и бессмысленно. Татьяна без всякого стеснения раздевалась догола и показывала работникам административно-исполнительных органов свои синяки или подбитый глаз.
Неоднократные попытки Чубчикова найти ключик к семейному счастью, как правило, с треском проваливались. Шли месяцы, годы. Изменений к лучшему не было и не предвиделось. Он все больше и больше приходил к однозначному выводу: пора ставить точку всем склокам и семейным неурядицам. Он подал на развод.
Заседание суда прошло без каких-либо осложнений. Судья, очень молодая женщина спокойно и монотонно зачитала решение о разводе. Все на этом и закончилось. Никто из бывших супругов не плакал, не было и взаимных обвинений. Лишь после того, как они вышли из здания суда, Татьяна прошипела:
─ И зачем я, дура ненабитая, с этим долговязым все эти годы мыкалась…