– Я хочу тебя. Всегда. Просто волнуюсь. Сильно. В выходные наверняка отпустит. – Он краснеет. Мы сегодня оба не настроены на романтику.
Он целует меня в лоб перед уходом, и в тот момент я понимаю, что победила. Дело не в Джиджи.
– Позови Элеанор, хорошо? – Я все еще могу заставлять его делать мне одолжения.
Он кивает:
– Что, не терпится рассказать ей обо мне?
Алек пытается меня поддеть и даже наклоняется, чтобы меня пощекотать. Сдерживаю смех. Все вошло в привычную колею.
– Мы с Элеанор не талдычим ночи напролет о парнях, – поддеваю в ответ. – Даже не думай.
Я соблазнительно смеюсь и кладу руку ему на плечо. Какой-то он напряженный. И краснеет еще гуще.
– Хотя я тебя люблю, – поспешно добавляю. Может, проблема в этом?
Он не отвечает мне тем же, только еще раз целует в лоб. Я чуть не повторяю признание – может, не расслышал? – но потом передумываю.
Элеанор возвращается через бесконечные пять минут. Не хочу с ней снова ругаться, хочу просто посидеть с подругой.
Элеанор распахивает дверь.
– Закончили?
Лицо у нее такое же идеальное, как в тот день, когда я ее встретила. Шестилетки в леотардах, мы проходим набор в балетную школу, ждем, когда осмотрят наши руки и ноги.
– Посмотрим «Завтрак у Тиффани»? – спрашиваю тихонько.
Я хочу, чтобы кто-то был со мной рядом, под одним одеялом, и чтобы телевизор был порталом из этого ужасно скучного общежития в большой мир.
Элеанор вздыхает. Уверена, она думает, что стоило бы еще позлиться, но она не станет. Элеанор недостаточно сильная.
Мы лежим на диване, глядя, как Эндрю в горестной ярости крушит квартиру. Элеанор сопит. Она всегда быстро засыпает. Голова ее падает мне на плечо. Вот бы и мне удавалось так легко заснуть. Бессонница наверняка будет мучить меня до самого весеннего спектакля – до моего второго шанса.
– Что ты думаешь про Джиджи? – шепчу я в темноту, зная, что Элеанор меня не услышит. Разве что только во сне.
– М-м-м-м. – Словно Элеанор считает ее пустым местом.
– Она ведь не сможет отобрать у меня все? – спрашиваю я и дожидаюсь очередного вздоха Элеанор. Я как будто не догадываюсь, что она не спит, и ее безразличие в самом деле меня поддерживает.
Мои слезы видит только темнота. Это наш с ней секрет.