Немец продолжал все в том же духе, надоел уже порядком. Я решил осмотреть деревню, у меня было ощущение того, что здесь не все правильно, что-то не сходится. Несколько автоматчиков, между тем, шныряли по покинутым домам, в надежде отыскать какое-нибудь съестное. Вот тут до меня дошло – в деревне не было видно ни одной курицы, и за все время я не слышал петушиного крика. Вот ведь, гады, даже полицаям своим ничего не оставили.
Осип-то, последние яйца приносил вчера ко мне, все-таки, наверное, неплохой мужик, и немцам пока не выдает. Хотя, может быть, у него свои планы. Но скорее всего, что нет. Не похож он на хитрожопого, просто замученный, боязливый мужичок. И семья ему дороже всего на этом свете.
Я разглядел в толпе Ольгино лицо, похоже, она думала о чем-то другом, более приятном, чем болтовня этого краснобая. А оратор так разошелся, что казалось, он сейчас слюной изойдет, и глаза выскочат на дорогу. Переводчик даже переводить не успевал, а «докладчик» все больше входил в раж, орал что-то о «тысячелетнем» рейхе, ну и тому подобную дребедень. Слушать его я уже перестал и думал, что хорошо бы всадить несколько пуль в этот слюнявый рот. Но он внезапно заглох, как будто его выключили из розетки, и немцы стали торопливо собираться. Ну, вот и славно!
Фашисты упаковались в свою технику и укатили, а народ расходиться не спешил, похоже, что-то обсуждали, временами поглядывая на Ольгу. А она, скрестив руки на груди и покачиваясь с пятки на носок, хмуро наблюдала за людьми. Наконец, к Ольге подошли два каких-то деда и принялись ей что-то внушать, а она, молча, их слушала. Говорили они довольно долго и показывали руками на деревню. Ольга согласно кивнула головой, развернулась и медленно пошла прочь. Я еще подождал, пока народ разойдется, слез с дерева и осторожно направился к Ольге домой. Когда я вошел, она сидела за столом, положив голову на скрещенные руки. Я погладил ее по волосам:
– Что у вас там случилось, что за разговоры?
– А дела вот такие! Люди уже про тебя все знают, здесь же деревня, ничего не скроешь.
– Ну, и что?
– А то, Витенька, что уходить тебе надо. Потому, что боятся люди и за себя, и за деревню. Сегодня-то промолчали, а что дальше будет, неизвестно. У кого-нибудь язык развяжется, что тогда? В общем, просят тебя люди уйти, вот так-то! Сегодня переночуешь, и все!