Как только Вадим скрылся из виду, я тут же встала и пошла по коридору, ведущему из бара, в надежде найти дамскую комнату, но опознавательных знаков нигде не было видно.
– Неужели здесь сплошь инопланетяне работают, которым не требуются «кабинеты задумчивости»? – ворчала я.
Наконец, мне повезло, и я нашла то, что искала. В этом помещении почему-то было две двери: одна, в которую я вошла, выходила в коридор, а другая – неизвестно куда.
Только я уставилась на себя в зеркало, как вдруг из-за второй двери послышался чей-то стон. Я испуганно замерла и стала прислушиваться. Потом человек застонал ещё сильнее. Я подумала о том, что ему нужна, наверное, помощь, и собралась было открыть дверь, как услышала голоса.
– Ну что? Очухался? – произнес неприятный скрипучий голос.
– А что ему, п… сделается, – ответил еще один, тоже неприятный, грубый и с хрипотцой голос.
– Я отдам, мужики, отдам… Честное слово, – молил о пощаде стонущий.
Знакомый фальцет! Я с трудом узнала его: в нём не было обычной наглой самоуверенности.
«Герка?» – мелькнула мысль.
– Ты ещё, козёл, «честное пионерское» скажи. Миллионер, мать твою, – заржал обладатель грубого хриплого голоса.
Тут послышались глухие удары, и Герка, всхлипывая, снова стал просить:
– Не бейте, отдам, всё отдам.
Я стояла ни жива ни мертва, боясь шелохнуться.
– Отдаст он. Ты чем думал, когда за рулетку садился? – не унимался «грубый».
– Я отдам, сказал, отдам, – взвизгнул Герка.
– Чем отдавать будешь? – подключился к разговору «скрипучий».
– Я же говорил, чуть-чуть осталось – и фирма ваша. Я всё сделаю, как надо. Мне Катька помогает, между прочим, и ей платить надо. Она с муженьком такое устроила, – Герка неприятно захихикал и продолжил: – У Альберта со счетами ничего не выходит, скоро сломается. Катька свое дело знает, Зубр не зря её рекомендовал.
– Заткнись, урод! – рявкнул «грубый». – Нас не интересует, как и кто, хоть Катьки, хоть Маньки. Ты нам когда ещё обещал, что твой Альберт сломается и на подносе тебе свою фирму поднесёт? Что-то долго, смотри, Испанец ждать не любит.
Тут хлопнула дверь, и к ним вошёл кто-то ещё:
– Тащите его к шефу, он с ним будет вести разъяснительную беседу, – сказал он и громко, раскатисто, я бы сказала, заржал.
Послышались звуки удаляющейся восвояси компании, которая, видно, прихватила с собой и Герку, потому что тот завыл, как одинокий пес, и вновь стал просить о пощаде. Я боялась пошевелиться: страх сковал руки и ноги. И всё же, трезво рассудив, что, чем скорее покину это страшное место, пока меня не обнаружили, тем будет лучше для моего здоровья.