– Господи Иисусе, – повторил Ребус. А потом: – Идемте, провожу вас вниз.
* * *
Не к Фермеру. Фермер начнет орать как резаный. К Лодердейлу. Ребус подошел к нему, изо всех сил изображая смирение.
– Сэр, у нас маленькая проблема.
– Ясно. Наверняка этот сукин сын Уотсон постарался. Всё славы ищет. Всё хочет быть в центре внимания. – Неужто Лодердейл ухмыльнулся? Тощий, с бескровным лицом, он напоминал Ребусу картину, которую он когда-то видел: каких-то кальвинистов или раскольников-пресвитерианцев… в общем, мрачных типов. Готовых сжечь любого, кто попадет к ним в руки. Ребус старался сохранять нейтралитет и в ответ на инсинуации Лодердейла отрицательно качал головой.
– Вряд ли, нет…
– Проклятые газетчики уже тут как тут, – прошипел Лодердейл. – Ловко подсуетились, да? Даже для наших друзей из прессы слишком уж быстро сработали. Не иначе старый хрен Уотсон их навел. Он сейчас сам к ним побежал. Я пытался его остановить.
Ребус подошел к окну и выглянул наружу. Там, у парадного входа, действительно собралось несколько репортеров. Уотсон, уже закончивший свою заготовленную речугу, теперь отвечал на вопросы, пятясь по ступенькам к двери.
– Боже мой, – сказал Ребус, восхищаясь собственной невозмутимостью. – Значит, плохи наши дела.
– Какие еще дела?
И Ребус ему рассказал. За что был вознагражден такой широкой улыбкой, какой ему еще не доводилось видеть на лице Лодердейла.
– Ну-ну, так кто же оказался плохим мальчиком? Но я пока не вижу проблемы.
Ребус пожал плечами:
– Дело в том, сэр, что никому от этого хорошо не будет.
К дому начали подъезжать фургоны. Два – чтобы отвезти в участок женщин, два – для мужчин. Мужчинам зададут несколько вопросов, узнают их имена и адреса, а потом отпустят. Женщины… ну, с женщинами дело совершенно другое. Им предъявят обвинение. Коллега Ребуса, Джилл Темплер, назвала бы это приметой фаллоцентричного общества. Или завернула бы еще что-нибудь в этом роде. Она здорово изменилась, когда увлеклась книгами по психологии…
– Чепуха, – сказал Лодердейл. – Ему некого винить, кроме себя самого. Что мы, по-твоему, должны делать? Вывести его через заднюю дверь, накинув одеяло на голову?
– Нет, сэр, но…
– Он получит ровно то же, что и все остальные, инспектор. Закон есть закон.
– Да, сэр, но…
– Какое еще «но»?
Какое «но»? Хороший вопрос. «Но». Почему Ребус испытывал беспокойство? Ответ был и прост и сложен одновременно. Речь шла о Грегоре Джеке. Будь это любой другой член парламента, Ребус и бровью бы не повел. Но Грегор Джек был… Грегор Джек!