Веня прокашлялся и снова покраснел:
– Вокал.
– Музыкальной грамотой владеете?
– До-ре-ми-фа-соль-ля-си…
– Зачем вам учиться? Вы же готовый специалист! – воскликнула Тамара Петровна.
Венедикт усмехнулся.
– Для начала я запишу вас в свою группу по классу фортепьяно. – Тамара Петровна раскрыла журнал на столе и взяла шариковую ручку. – Вам нужно научиться читать ноты и освоить азы игры на инструменте. Позже я отведу вас к педагогу по вокалу. Он послушает вас и скажет, что вы за птица, соловей или ворон. А пока признайтесь, что вас привело к нам? Любовь к искусству, скука или призвание.
– Гордыня. Алчу славы…
– А если серьезно.
Венедикт ответил не сразу.
Когда отец и мать разошлись, ему едва исполнилось четыре года. В соседнем доме кто-то ежедневно «мучал» пианино, извлекая из него звуки. «Кем-то» оказалась девчонка на три года старше Вени. Звали девочку Белла. Ее бабушка очень хотела, чтобы внучка научилась играть на инструменте, несмотря на полное отсутствие слуха и у внучки, и у бабушки. Упрямство старой еврейки и усидчивость «юного дарования» на несколько часов погружали целый квартал в какофонию звуков, приводя в уныние дворовых собак и в бешенство многочисленных соседей. Веня помнил, как мамина знакомая, усадив его себе на колени, гладила и хвалила его руки, восхищенно приговаривая: «Какие длинные пальчики! Вот по ком плачет музыкальная школа!» Однажды Веня спросил у матери, почему у них нет пианино, он бы мог играть гораздо лучше этой глупой Беллы. На что мама расплакалась, в тот период она много плакала, и объяснила, что у них нет на пианино денег. Научиться играть на пианино осталось детской мечтой Вени.
– Хочу понять, на что способен, и способен ли на что-то, – сказал Скутельник. Он знал, как порой нелегко объяснить обыкновенные вещи посторонним.
– Иными словами вы в поиске?
– Именно так.
– Решение попробовать себя в музыке – это, как я понимаю, второй этап вашего поиска.
– Почему не первый?!
– Первый – живопись. Вы же работаете штукатуром-маляром, – пояснила Тамара Петровна.
– Ах, да, в перспективе роспись потолка Сикстинской капеллы Ватиканского дворца в Риме.
Веня начал привыкать к манере разговора завуча. Над ним подтрунивали, и ему это нравилась.
– Вам это не грозит, церковь расписал почти пятьсот лет назад великий Микеланджело Буонарроти. Итальянцы не могли ждать!