На секунду в глубине души забрезжила надежда: вдруг письмо от мужчины, но я тут же справилась с предательским тоненьким голоском.
Медленно открыла конверт и вынула листок красивой дорогой бумаги.
Там было всего несколько слов.
Но эти слова изменили всю мою жизнь.
– Ну как?
Эльза восстала от недолгого сна: волосы взлохмачены, ноги заплетаются.
Мой вопрос был совершенно излишним: с первого взгляда я могла угадать, что́ именно она расскажет мне про свою вечеринку.
Она пожала плечами, налила себе кофе и устремила взгляд в окно, на крыши Парижа, давая мне тем самым понять, что ей неохота рассказывать.
Я оставила ее наедине с ее размышлениями и вновь принялась за завтрак. Поела, накинула куртку, торопливо причесалась. Бросила последний взгляд на подругу – и насторожилась. Она выглядела какой‐то более грустной, чем обычно, и перспектива оставить ее одну в это дождливое воскресенье и отправиться на работу меня не вдохновляла.
Я села рядом с ней, погладила по голове.
– Все было так плохо?
– Я полное ничтожество. И жизнь моя ничтожна.
– Ну, ты так сразу, сплеча…
– Я думаю, что стану теперь жить, как ты: никуда не ходить, не растрачивать впустую последние годы моей уходящей молодости.
– Что на этот раз стряслось?
– Да, в сущности, ничего.
– Что‐то с Эймериком?
– Он весь вечер почти не обращал на меня внимания, зато не отходил от другой такой же идиотки.
– Кто она?
– Эмма. Я тебе рассказывала.
Я кивнула, хотя понятия не имела, о ком идет речь. Она рассказывала мне столько всяких историй, что я или не слушала ее вовсе, или сразу забывала все ее рассказы.
– Я выглядела как полная дура, сидела рядом и ждала, когда он удостоит меня взглядом, ловила его улыбку. Пришлось делать вид, что мне невероятно весело. Я смеялась всем тупейшим шуточкам этого толстого недотепы Мартина. Аж скулы сводит до сих пор.
– Не хочется вот так оставлять тебя одну в таком состоянии.
– Нет, не страшно, иди себе спокойно. Всплакну маленько, закинусь снотворным, запью виски, поставлю Азнавура, вытянусь на кроватке и протяну ножки. Как Мэрилин Монро.
– Мэрилин умирала не под Азнавура.
– Да, все‐то у нее как‐то неправильно, фальшиво получалось…
– Я освобожусь в восемь. Можем сходить в ресторанчик, если хочешь.
– Ты будешь первым человеком, который отвел труп в ресторан.
Чувство юмора ее не покинуло. Это меня успокоило, и я уже собралась идти, как вдруг она спросила меня: